Для человека непосвященного мастерская главного художника белорусского Большого театра Александра Костюченко — средоточие хаоса. Здесь словно пронесся неистовый ураган, разметав по полкам куски древесины, засохшие кисти, старые обои и остатки ржавой металлической сетки. Из груды вещей взгляд выхватывает крошечный колодец и миниатюрное картонное ведерко. Эту же бутафорию, но уже в реальном размере в конце декабря зрители увидят в «Царской невесте». Пока же декоративные мини–версии участвуют в создании макета, который позволяет наглядно продемонстрировать сценическое решение будущего спектакля. Заметила разницу: на сцене работы Костюченко выглядят как музейные экспонаты, просят восхищения и оценки, а в мастерской — словно живут, дружелюбно подмигивая гостям с мольбертов и подмакетников. Они не соперничают, а рассказывают каждый свою историю — с ярким блеском недавно воплощенной идеи.
Александра Костюченко застали в мастерской рано утром. С рубанком в руке, в старом, местами заляпанном клеем фартуке — ни дать ни взять папа Карло! «Хороший сценограф обязан владеть основами столярного дела. А как иначе я объясню режиссеру, как будет выглядеть на сцене стол эпохи Ивана Грозного или кресло радзивилловского дворца?» — отвечает художник на наш не высказанный вслух вопрос. Костюченко — мастер на все руки. Рисует эскизы, мастерит декорации, лепит фигуры, продумывает образы. Его работа в театре не сводится к простому иллюстрированию спектакля, а носит самостоятельный драматургический характер. Идея того, какими увидит оперу или балет зритель, рождается именно здесь, в небольшой мастерской Большого театра.
Перед нами — черный подмакетник театральной сцены. Такой есть в любой сценографической мастерской. Прежде чем представить спектакль на суд публики, каждый элемент декора тщательно проверяется на «мини–сцене». Легко ли разбирается конструкция? Какой объем площади занимает? Удобна ли в обращении? Художнику необходимо найти ответы на все вопросы. Поэтому первые эскизы выполняются в уменьшенном масштабе. В данном случае — один к двадцати. Подмакетник в мастерской Костюченко создан по последнему слову техники. Потянул за одну веревочку — проверил штанкеты. Потянул за вторую — посмотрел, насколько слаженно работают подъемно–опускные механизмы сценической площадки. Как на макете, так и на сцене. На изготовление декораций уходит 50 — 60% от общей стоимости спектакля, поэтому важно заранее просчитать даже самую, казалось бы, незначительную мелочь.
Сейчас на подмакетнике распластались декорации «Царской невесты». Премьера оперы назначена на конец года, поэтому часть элементов еще в процессе изготовления. Рядом с подмакетником высится куча сухих веток, которые утром в мастерскую принесла помощница Костюченко Вероника Краснякова. Действие спектакля происходит осенью, желтую листву художник будет создавать из мелко нарезанной цветной бумаги. Дело это хлопотное и кропотливое, но иначе нужного эффекта не достичь. Александр Александрович комментирует:
— Режиссер поставил задачу: максимально приблизить театральное действие к киношному. Поэтому все элементы должны работать на достижение экранного эффекта. Загвоздка в том, что все декорации обязаны выполнять еще и функции резонаторов, которые собирают звук и отправляют его в зрительный зал.
За 20 лет работы в Большом Костюченко уже не раз поражал воображение зрителей. Среди множества первоклассных решений у него есть две абсолютные вершины: оперы «Набукко» и «Седая легенда». Обе — в постановке режиссера Михаила Панджавидзе. В первом случае героем сценографии явилась сцена, во втором — театральное пространство в целом.
— «Седая легенда» — этапный для меня и очень сильный спектакль. До сих пор смотрю его, и каждый раз мурашки на коже. Когда прочитал оригинальное произведение Короткевича, возникло чувство, что в сценографии обязательно должна присутствовать связь с религией. Как–то в интернете увидел изображения святых Петра и Февронии и понял — образ найден. В это же время я съездил в Ружаны взглянуть на бывшую резиденцию рода Сапегов. Увидел дворец, разбитые кирпичи — и в голове окончательно сложилась целостная картинка.
Основное требование, которое предъявляется к театральному художнику, — умение прочесть произведение. Сколь ни элементарно требование, но режиссерам все же порой приходится на нем настаивать:
— Визуальное решение должно работать на общую идею. Но я люблю украшательства, и если сказал, что «тут будет статуя коня, потому что я так вижу», то она будет стоять. Моя работа — постоянно удивлять публику. Но это не значит городить невиданное. В нужном контексте удивить может и обычный стол.
Такой, к слову, как в запланированной на май «Пиковой даме» Петра Чайковского. Александр Костюченко показывает рисунки:
— Идея оформления сцены пришла ко мне в самолете, когда летел в Софию на встречу с режиссером спектакля Пламеном Карталовым. Сел на борт — и как выстрелило. Достал бумагу и все три часа чертил декорации. Основная идея — преломление пространства сцены с помощью вот этих огромных зеркал. Что такое «Пиковая дама»? Это фантазии Германа, его стремление к богатству и роскоши. Жесткие элементы декораций будут вращаться, а стол и вовсе развалится на несколько частей. Как я этого добьюсь? Пока секрет, в мае все увидите.
Справка «СБ»
Александр Костюченко — с 2009 года главный художник Национального академического Большого театра оперы и балета. Выпускник Белорусского государственного театрально–художественного института и Академии управления при Президенте. Постоянный участник и призер всесоюзных и республиканских выставок, член Белорусского союза художников.
Автор сценографии к балетам: «Круговерть» О.Залетнева, «Золушка» С.Прокофьева, «Тристан и Изольда» Р.Вагнера, «Зал ожидания» О.Ходоско, «Метаморфозы» И.С.Баха; операм: «Набукко» Дж.Верди, «Тоска» Дж.Пуччини, «Фауст» А.Г.Радзивилла, «Севильский цирюльник» Дж.Россини, «Седая легенда» Дм.Смольского, «Винни–Пух» О.Петровой, «Семь красавиц» К.Караева. В 2011 году осуществил реконструкцию сценографии выдающегося белорусского художника Е.Чемодурова в новой постановке оперы «Аида».
Советская Белоруссия №27 (24410). Среда, 12 февраля 2014 года.
