Я не фанат авторского кино. Такого, где камера дергается вверх–вниз–вправо–влево, в котором матерщина — нормальный способ общения, а герои ведут себя настолько естественно на фоне реальных декораций, что с трудом удается сдерживать брезгливость. По мне уж лучше какая–нибудь насквозь фальшивая производственная сага, чем невыдуманный взгляд творца на особенности чего–нибудь национального. Уж лучше приторная сказка, чем неприукрашенные будни, которыми и так наполнены телеканалы и интернет. А если уж вдруг захочется окунуться в суровую действительность или беспросветное прошлое, посмотрю балабановский «Груз–200»: страшный, тяжелый фильм, почти хоум–видео, но художественное произведение, мастерски снятое незаурядным режиссером. Сегодня режиссером–оператором может стать каждый: включаешь камеру в телефоне, фиксируешь ужасы нашего городка, выкладываешь «нетленку» в сеть. И ждешь реакции на премьеру...
Спустя два года после того, как «творческая группа» в количестве трех юных кинематографистов с Полтавщины опубликовала свое видео в «паутине», в 2011–м, им заинтересовались сотрудники управления по борьбе с киберпреступлениями и торговлей людьми. Сюжет картины таков: пацаны останавливают пожилого человека, матерят, фломастером на лбу пишут отнюдь не слово «мир», на щеке рисуют свастику, на голову надевают картуз с водой. От диагностируемого хронического бронхита ли, старости, в результате чрезмерного употребления алкогольных напитков, а может, вследствие стресса дедушка спустя какое–то время после артистического дебюта умер. Но дело его живет: парням светит по четыре года отлучения от любимой профессии.
Российские коллеги украинцев в этом году сняли римейк их кинодрамы и распространили тем же образом. На улице мужчина преклонного возраста рассказывает молодежи о Великой Отечественной войне. Та сомневается в достоверности воспоминаний, а за спиной дедка девушка показывает тусовке, о какой половой жизни с ним она мечтает, корчит рожи, имитирует пинок. Но так как работа на полку не попала, оценили экшн беспристрастно: администрация школы, в которой учится будущая Валерия Гай Германика, жестко поговорила с родителями и наказала комиссии по делам несовершеннолетних усилить контроль за трудновоспитуемой.
Наши лоботрясы тоже не отстают от последних киновеяний. Правда, их проект ушедшим летом зафиксировали только на бумаге — правоохранительные органы. Трое (что ж в этой цифре такого сакрального?) приятелей (двоим по 14 лет, одному 20) отправились выбирать натуру в заброшенный детский сад на Партизанском проспекте в Минске. Полагаю, в дальнейшем они собирались снимать там продолжение «Сталкера». «Сталкеров» — бомжей — оказалось двое, разного пола. Мужику поначалу повезло больше — его просто избили. Женщину изнасиловали. А потом обоих прирезали случайно подвернувшимся под руку ножом. Вместо «Оскара» «тарковских» ждет 25–летний срок, либо пожизненное заключение, либо смертная казнь. На выбор, как сказал бы Квентин Тарантино, автор «черной» комедии «Криминальное чтиво».
Особый поджанр составляют ленты, в которых подростки изысканно издеваются друг над другом: бьют головой о стену, таскают за волосы, плюют в столовой в суп, мочатся на тех, кто послабее. То есть готовят себя если уж не к службе в вооруженных силах в каком–нибудь Сомали, где свирепствуют неуставные отношения, то ко взрослой жизни точно. Она ведь такая — с кулаками и гнусностями, к ней надо быть всегда готовым...
Давным–давно в соседнем со мной доме жил мальчик Юрка, к своим 15 годам получивший прозвище Червонец. Это был стройный симпатичный парень, пользующийся успехом у девушек–акселераток, не дурак, начитанный, не законченный подонок, одним словом. Родители у него были, что называется, плоть от плоти трудового народа: мама работала посудомойкой, отец — на хлебозаводе. Непьющие, вежливые, приятные. Не знаю, то ли юноша изначально родился с червоточиной в мозгу, то ли за фасадом семейной идиллии бушевали иные страсти, но вел он себя периодически прескверно. Поборы с младшеклассников — сшибание копеек, драки из–за того, что кто–то ему чем–то не показался, «Солнцедар» из горла — с последующей культурной программой. И как–то поздним вечером Юра остановил прохожего и попросил у него поносить часы. Тот отказал, за что был убит железным прутом. Представляю, какое телефонное кино снял бы несостоявшийся Дэвид Финчер. А через несколько лет Червонец погиб на «зоне».
Морали не будет. И тогда хватало уродов, хватает их и сейчас. Вот только нынешние стремительно молодеют, как мне кажется, и, виртуозно владея современными технологиями, с удовольствием демонстрируют свою ущербность всему миру. Не прощай нас, Господи...
