— Александр, поздравляем! Две последние премьеры Большого — “Травиата” и “Богема” — и в каждой у вас по заметной роли. Рост популярности и востребованности как-то связан с успешным выступлением на Минском международном конкурсе вокалистов?
— Вполне вероятно. Хотя и до этого у меня были неплохие партии, например, Лыков в “Царской невесте” или Водемон в “Иоланте”. То есть не могу сказать, что меня как-то обделяли ролями и не давали петь.
— В Большой театр вы пришли из Музыкального, где доросли до солиста. Не обидно было начинать здесь все сначала, в стажерской труппе?
— Нет, Большой театр — это опыт на ступень выше и совершенно другой уровень. Музыкальный театр стал для меня прекрасной стартовой площадкой, где я смог себя реализовать. За роль Оттокара в “Цыганском бароне” даже получил “Хрустальный цветок” — награду Союза театральных деятелей за яркий дебют. Но все то время, пока я работал в музыкальном театре, мой педагог постоянно повторял, что я должен петь в опере. Я слушал, мотал на ус и после получения диплома распределился в Большой. Родители отнеслись к моему решению настороженно — боялись, чтобы я не ошибся, чтобы все было хорошо. Я ушел из Музыкального театра без сожалений, но с большой благодарностью и любовью в сердце.
— У родителей на своей малой родине в Кобрине часто бываете?
— Сейчас, к сожалению, редко. В театре шестидневная рабочая неделя, ехать домой всего на день нет никакого смысла, только душу травить. Ни я, ни родители никогда не думали, что стану солистом Большого театра. Я вообще первый в нашей семье, кто пошел по музыкальной стезе, хотя и дедушка, и отец играли на баяне, гармошке. Путь в музыку у меня получился стандартным: сначала музыкальная школа, затем брестский колледж по классу баяна. А вот в Минск приехал поступать уже на вокальное отделение.
— Быть оперным певцом престижнее, чем баянистом?
— Не в этом дело. Я давно хотел поступать на вокал, занимался пением еще в музыкальной школе. Потом началась ломка голоса, нужно было подождать, посмотреть, какой голос в итоге останется. До этого пел дискантом, такой же высокий — тенор — в общем-то, и сохранился. На последнем курсе колледжа узнал, что в академии музыки есть подготовительное отделение. Приехал, меня прослушали и сказали, что данные есть, а значит, можно и нужно работать. Учился вокалу 7 лет — 2 года на подготовительном и 5 лет основных.
— А в Adagio вы как попали?
— Нас с Евгением Олейником свел общий друг. Я пришел на прослушивание, у Жени к тому моменту были готовы наметки песни “Ты і я”. Спел, ему понравилось, мы начали работать. Но изначально о группе речи вообще не шло. Уже в процессе было решено, что несколько голосов сделают песню намного ярче. Был еще один важный момент — моя занятость в театре, из-за этого в итоге нам пришлось с Женей разойтись.
Эстрадное исполнение требует другой техники, поэтому перестроиться было непросто. До этого я не раз участвовал в концертах, однако на национальном финале “Евровидения” все было как-то по-другому. Но я не назвал бы это неумением держаться на эстрадной сцене, скорее сказались большое волнение и отсутствие опыта. Душа, конечно, лежит к классике. Это то, к чему я шел и чему учился. И наиболее комфортно я чувствую себя именно на оперной сцене.
leonovich@sb.by