Загадка: маленький, зеленый, с розовым брюшком, рожками, бегает по заставленному едой столу и... подливает из бутылки в стаканы. Отгадка — в «Энцыклапедыi беларускага фальклору» на букву а: «апiвень»! Не поленитесь, откройте недавно изданный труд — художник–график Валерий Слаук такого злыдня нафантазировал!.. Рассматривать рекомендую не только «апiўня», но и всю честную компанию — в ней можно узнать кое–кого из известных белорусских писателей и художников. В этом весь Слаук — он любит «поселять» в свои работы друзей и добрых знакомых. Наверное, поэтому в жизни у него такой пристальный взгляд. К слову, как ни просил фотокорреспондент посмотреть в объектив «помягче», ничего не вышло: «По жизни я такой, не умею притворяться. И вообще, лучший портрет художника — его работы».Кажется, он действительно не умеет притворяться. Друзья и коллеги знают: Слаук говорит и делает, как думает. Поклоны за заказы не отбивает. В свой мир пускает только близких по духу и настроению. Но зато уж в творчестве дает волю и выдумке, и игре, и перевоплощению — недаром считают его одним из самых интересных художников, иллюстрирующих сказки. Как сделал своей дипломной работой иллюстрации к «Вдовьему сыну» (оцененную, кстати, госкомиссией на «отлично»), так по сей день и не расстается со сказкой. «Приключения Арбузика и Бебешки», «Пилипка–сынок», «Белорусские народные сказки», «Чароўныя пацеркi», сказки Короткевича, Гофмана — эти и многие другие книги, кажется, оживают благодаря Слауку. Ну скажите, вы когда–нибудь видели дракониху одновременно и в берете, и в чепчике, и в платке, и в шапке? Голов–то у нее много, вот художник и принарядил ее!.. Его сказочных героев — волшебниц, домовых, богатырей, русалок, водяных, чудищ, ведьм — ни с какими другими не перепутаешь. Иллюстрации настолько самобытны, что, кажется, порой текст... мешает придумать свою собственную сказку. Просто самому, глядя на рисунки, хочется фантазировать! Кстати, и сам Слаук неохотно дает названия и своим работам, и выставкам. Придумывайте сами!..
Книги сказок, изданные на многих языках, безусловно, первыми сделали Слауку имя. Его станковые графические работы не столь широко известны, как иллюстрации, но столь же высоко профессиональны. Специалисты утверждают: картины Слаука отличаются почти что ювелирным мастерством, ироничностью и даже умеют звучать! Когда сейчас увидела в мастерской художника новую работу с не одним десятком чудо–насекомых, которых не встретишь ни в одной научной энциклопедии, невольно прислушалась: а ну как оживут, зашуршат, застрекочат?.. Впрочем, работа незаконченная, и кто знает, быть может, диковинные насекомые еще приобретут человеческие — узнаваемые — черты. И на юбилейной, посвященной 60–летию художника, выставке кто–то в них вдруг кого–то узнает...
— Персональные выставки в жизни даже известных художников случаются нечасто — как правило, лишь в юбилейные даты. Для творческого человека — это повод для огорчения?
— Может быть, я удивлю вас, но решился на выставку только потому, что надо: юбилей. И вроде как дело чести «не зажать». Хотя лично мне самому, признаюсь, такие выставки уже неинтересны. Сам себя знаю, реакцию на свои работы — тоже. Это в 40 и даже еще в 50 можно тешить самолюбие... Ну может, это лишний повод встретиться с друзьями. Услышать добрые и искренние слова, каких в повседневной жизни не слышишь. Знаете, я к своему «летию» осознал для себя закон счастливой жизни — общаться только с теми, кто тебя любит и хорошо к тебе относится. Чтобы тебя принимали таким, какой ты есть, чтобы никому ничего не надо было доказывать. Когда–то довелось быть в Эстонии, и нас, белорусских художников, долго не принимал известнейший эстонский художник–график. Потом он объяснил причину: с возрастом «лишние» знакомства становятся не нужны и полезнее общаться лишь с теми, кто тебя любит... Вот и я дожил до возраста, когда стал считать так же...
Персональная выставка — вроде как некий итог. Но когда ты много времени отдаешь книжной графике, получается, итог подводишь каждый раз при выходе книги в свет. Не успели издаться «Сказки» Гофмана, уже завершил работу над «Купалинкой» — сказкой юной минчанки Есении Степановой. Вот сейчас подготовка к выставке отодвинула на время все книжные проекты. Планирую завершить новую графическую серию из 10 работ...
— О своем рецепте счастья вы рассказали. А мне на днях довелось вычитать другое определение счастья: «Счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает!» В таком определении — вы счастливы, Валерий Петрович?
— Вот вы у меня в гостях в новой мастерской — год, как переехал, и куча ящиков стоит еще неразобранная. Зато ремонт какой–никакой с помощью друзей сделал, рабочее место имею, в углу — моя кухонька, где сам себе и готовлю свой любимый суп (мама, как приучила с детства есть, — старый стал, а дня без него прожить не могу). Вот телевизор подарили — у меня ведь в прежней мастерской его не было. Смешно, конечно, но первые дни смотрел, как приклеенный, переключая с канала на канал. Теперь вроде попривык — уже как фон... Видите, оформленная работа стоит? Сегодня наконец–то ее купили. Между прочим, целое событие для белорусского художника–графика — это на Западе принято иметь в доме хотя бы несколько офортов... Теперь могу расплатиться за аренду мастерской.
Это я все отвечаю на вопрос, счастлив ли я. Я действительно совсем–совсем небогат, но мне хватает. Хватает счастья радоваться и жизни, и своим друзьям, и своему любимому делу, которым меня одарил Бог. Конечно, и у меня случаются минуты, часы и даже дни недовольства собой, но мне всегда на выручку приходит мое дело. Просто не даю себе распускаться. Начинаешь заниматься делом — и сомнения в своем душевном благополучии оказываются позади. Это — мой поплавок... Даже если в этот момент нет книжной работы, берусь за офорт. Начинаю с левого уголка и, как правило, рисую дерево. И потом уже населяю пространство картины всяческой диковинной живностью.
— В каких таких снах вам удается подсмотреть своих героев и персонажей?
— Наверное, все начинается с детства. В послевоенное время немного было книжек, тем более с картинками. А читать любил, особенно сказки. Читал — и фантазировал. Рисовал. Хотя рисунки показывать было некому — учитель рисования в то время был в большинстве школ в диковинку... И сегодня читаю — и фантазирую. А снятся мне, особенно зимой, грибы, собирать которые я большой охотник. Жду не дождусь весны, когда можно будет за сморчками пойти, а там и грибное лето не за горами. Поэтому стараюсь управляться с работой до грибного сезона...
— Вы вот о продаже своей картины — как о целом событии сказали. Это действительно событие даже для такого известного художника, как вы?
— Авторский гонорар за оформление «Энцыклапедыi беларускага фальклору» получу только тогда, когда 70 процентов тиража будет продано. Двухтомник, без сомнения, получился, только и по цене он вышел приличный, так что здесь на скорый гонорар не рассчитываю... Частные издательства платят сразу, хотя не так много, как думают. Как покупается и продается у нас графика, я уже говорил... Вот уже восемь лет, как я доцент кафедры графики Белорусской академии искусств. И главный источник моих средств к существованию — преподавательский труд... Сегодня жить непросто. Вот у моих студентов возможностей побольше — многие уже разъехались по миру. К слову, молодые на «ты» и с компьютером, а мне его осваивать поздновато, да и чувствую, что это — не мое. А ломать себя я никогда не умел.
— А в юности? Разве не вызовом судьбе стало желание поступить на престижное отделение графики такого же престижного театрально–художественного института? Что, интересно, сказали в приемной комиссии простому парню из глубинки, не имеющему никакой подготовки, с образованием и стажем работы механика в колхозе да на заводе?
— Когда уже служил в армии, решил послать два рисунка в «Вожык». А там взяли да и опубликовали. Вроде как поселили в меня веру в свои силы... В столичном институте первый же преподаватель поинтересовался: «Обнаженную натуру рисовать умеешь?» Откуда было уметь?.. Второй отправил за образованием в художественное училище... Но нашлись и те, кто что–то разглядел в моих работах и даже посоветовал, как лучше подготовиться к экзаменам. Рисовал и готовился день и ночь... Уже на последнем экзамене, помню, подошел кто–то из экзаменаторов: «Смотри, не исчезни». Словно почувствовали, что я готов был это сделать. Для себя решил: если сразу не поступлю, второй попытки не сделаю. Такой вот у меня характер... По набранным баллам я стал вторым. Сейчас, кстати, вот так «с улицы», без предварительной подготовки, поступить в академию невозможно. Наверное, мне в жизни просто повезло...
— Когда вам в жизни еще везло, Валерий Петрович?
— Да с самим рождением повезло. Мама уже потом призналась, что если бы можно было избавиться в то тяжелое послевоенное время от ребенка, я бы не родился... А появился я у мамы уже когда ей было под 40, родился без отца — за него мне всегда был брат, он старше меня на 20 лет... И рос я достаточно везучим. Пуская кораблики, упал в воду и едва не утонул в карьере — спасла соседка. Таким же чудом остался жив, когда пасшийся конь ударил копытом в голову... В поселке еще шептались, что меня спасает Бог — родился ведь я в светлый день Благовещения. И мама, дожив до своих 93, верила в мою счастливую звезду...
Мне действительно посчастливилось не только выжить, но и найти себя. Свое дело, которое я люблю. Даже думать не хочу, как сложилась бы жизнь, не поступи я тогда в институт. Так, может, и ремонтировал бы технику да рисовал портреты односельчан...
