Штормовое предупреждение

Северокорейские власти обвинили президента Южной Кореи Ли Мен Бака в том, что его правительство «безжалостно презрело» все договоренности, достигнутые на дипломатических встречах в 2000 и 2007 годах. Ли Мен Бак также обвиняется в том, что поставил две страны «на грань войны».
Затем Пхеньян потребовал официально признать статус КНДР как ядерной державы, а также заявил о том, что не откажется от ядерного оружия до тех пор, пока сохраняется ядерная угроза со стороны США. И, видимо, собирается испытать баллистическую ракету «Тэпходон-2», способную достичь западного побережья США.
Заставлять КНДР отказаться от ядерного и ракетного оружия – это то же самое, что принуждать США к отказу от эмиссии доллара. Армия вообще и ракетно-ядерный потенциал в частности – это «северокорейское все». С одной стороны, это делает страну почти неуязвимой для давления извне, с другой – это единственное, что Пхеньян может внешнему миру продать. Недаром политика «Сонгун» (все для армии) в последние годы объявлена в КНДР более важной, чем политика «Чучхе» (опора на собственные силы).
Стратегической целью Пхеньяна является объединение Кореи с условием сохранения политических систем на Севере и Юге в неприкосновенности. Не очень понятно, до какой степени такая схема реализуема. Попытка претворить ее в жизнь в Йемене (где, кстати, никакого политического антагонизма не было) привела к войне между бывшими Северным и Южным Йеменом, закончившейся победой первого и поглощением им второго. На риск участия Трудовой партии Кореи (правящая партия КНДР) в парламентских выборах в Объединенной Корее северяне явно не пойдут, хотя он был бы вполне оправдан.
До последнего времени в Сеуле идея объединения также была доминирующей. Поскольку на военный вариант ни Север, ни Юг не способны (они находятся в состоянии «стратегического пата»), южане начали проводить «политику солнечного тепла», оказывая Северу существенную экономическую помощь. Это привело к значительному смягчению межкорейских отношений, объединение перестало казаться чем-то несбыточным.
При этом, однако, в южнокорейском обществе появились новые настроения. Поколение, помнящее единую страну, уходит из жизни. А новое поколение (по крайней мере, немалая его часть) не хочет даже при реализации мирного варианта объединения превращаться в чистого донора Севера, не имея при этом реальной возможности как-либо влиять на политические и экономические процессы в КНДР. Выразителем интересов этих «скептиков» и стал новый президент Ли Мен Бак. Он стал проводить по отношению к Северу гораздо более жесткую политику, что вернуло межкорейские отношения в состояние, близкое к холодной войне.
Что касается США, то там поняли, что, с одной стороны, победить КНДР военным путем не могут, с другой – никакой особой опасности эта страна также не несет. Следовательно, о ней можно просто забыть, сосредоточившись на проблемах Ближнего и Среднего Востока.
Подобное  игнорирование, грозящее отсутствием  экономической  помощи, очевидно, и  заставило  Пхеньян обратиться  к  проверенному  и действенному  средству воинственных  деклараций. У КНДР нет другого способа обратить на себя внимание Сеула и Вашингтона и добиться возобновления экономической помощи. Вопрос в том, до какой степени это эффективно.
Суть стратегического пата на Корейском полуострове в том, что если США и Республика Корея атакуют КНДР, они могут, в конечном счете, добиться победы и оккупировать эту страну. Но потери при этом будут настолько велики (несколько сотен тысяч убитыми), что американское и южнокорейское общество не простит их своим руководителям. С другой стороны, если войну начнет КНДР, она не сможет захватить Республику Корея, истощит свои силы и проиграет все.
Соответственно, пугать друг друга войной в принципе бесполезно, но если Сеул и Вашингтон могут позволить себе просто не обращать внимания на Пхеньян, то тот не хочет этого допустить. Он требует к себе внимания, т.е. денег, чтобы избежать экономического и, следовательно, социально-политического коллапса.
Возможно, стороны продолжат привычное балансирование на краю пропасти с риском в нее сорваться. Есть  вариант решения  проблемы и  в рамках «большой двойки» США – Китай. Особенно учитывая тот факт, что еще три года назад Китай сделал попытку  научного  обоснования своих  притязаний на Северную Корею.
В начале сентября 2006 года в СМИ был опубликован доклад Китайской академии общественных наук, содержащий утверждение о том, что древние государства Чосон, Киджа, Пуе и Пархэ, на территории которых сегодня расположена Северная Корея, а также часть Южной Кореи, в древности входили в состав Китая. АОН КНР является учреждением, подводящим основу под официальные взгляды руководства КПК на основные проблемы внутренней и внешней политики.
Тогда же, в конце 2006 года, в СМИ появились сведения о возможной договоренности между Пекином и Вашингтоном относительно  будущего  КНДР: как  один  из самых  мягких  вариантов  –  создание в Пхеньяне уже действительно чисто марионеточного режима. Для Америки в этом случае исчезнет северокорейская проблема, кроме того, она может рассчитывать на то, что  Пекин, активизируя  свое  влияние  и  участие   здесь, хотя бы на время отложит тему Тайваня. Что касается Китая, то для него это будет принципиально новый шаг – реальное участие в мировой геополитической игре и реальное расширение своего  влияния, что может стать прецедентом. Заявка  влиятельных американских  политологов  на создание «большой двойки» резко повышает вероятность реализации данного сценария. Собственно, именно он и может стать полигоном для отработки будущего раздела мира между Пекином и Вашингтоном.