СУДЯ по орфографии, отличающейся от дореформенного написания слов, сделана табличка позже, наверное, когда захоронение с номером «6995» ставили на учет. В нулевые кому-то показалось, что скорбное место мешает полевым работам, и в 2010 году приняли решение перезахоронить останки, чтобы расширить пахотную площадь. Провели вскрытие, как предполагалось, братской могилы, но никаких костей не обнаружили. На этом основании решением Минского облисполкома памятник сняли с воинского учета. Камни свезли на кладбище, а крест отдали в сельсовет. И все! Валуны, поставленные охранять память, исчезли, так и не раскрыв свою тайну, а вместе с ними утратилась славная история малой родины.
Заместителя директора Синявской СШ, учителя истории Татьяну Шейко такой поворот событий, признается, огорчил и подтолкнул к исследованию:
— Помню, возмутилась: там не могло не быть костных останков! Тогда мы с учениками принялись изучать архивные документы, искать любую информацию в интернете о военных действиях Первой мировой на территории Клецкого и соседних районов, опрашивать старожилов. Наши поиски вылились в две исследовательские работы учеников.
Учитель истории Синявской СШ Татьяна Шейко и председатель Синявского сельского исполнительного комитета Алла Сенькевич. Понятно, что основная работа велась учителем. Татьяна Николаевна отправила запрос в Российский государственный военно-исторический архив, чтобы узнать об Ольге Владимировне Рауэр, Ольге Васильевне Тютюковой и Инне Владимировне Чагиной, месте их погребения. Архивисты безвозмездно изучили фонд, в котором содержатся документы о лазарете, и прислали ответ: вероятнее всего, никто из них не был временно захоронен по месту дислокации лазарета во время авиационного налета и бомбардировки. Рауэр и Тютюкова покоятся на Братском кладбище в Москве, Чагина — в Киеве.
Так восстали из небытия «белые голубки» (как называли сестер милосердия на фронте), героини в белых платах, принявшие смерть на клецкой земле. Школьники установили их фамилии, название лазарета, когда-то располагавшегося в Синявке, и обстоятельства гибели.
Летом 1915 года на клецкой земле начались бои. Здесь проходила Барановичская операция, ставившая целью оттеснить немцев, которые заняли крупный железнодорожный узел после «великого отступления» русской армии. Две железные дороги, Москва — Брест и Барановичи — Ровно, оказались перерезаны по линии фронта по реке Щара. Быстро в 1916 году была построена обходная соединительная ветка от станции Хвоево (ныне остановочный пункт Липа) до Буды. Так как Буды простреливались немецкой артиллерией, эту дорогу продлили до станции Ганцевичи. Узкоколейка имела большое значение в переброске войск, передвижных госпиталей, продовольствия и проходила через Синявку. Сегодня о ней напоминает длинная насыпь в лесу.
Рано утром 31 июля 1916 года во время Барановичской операции осколками одной из 46 бомб, сброшенных неприятельской эскадрильей на станцию Синявка, убиты Рауэр, Тютюкова, Чагина, тяжело ранена Конюхова, легко ранены и контужены Иванова, Порохова и Серебрякова — сестры милосердия Приамурского (бывшего Уфимского) этапного лазарета, говорится в приказе войскам 2-й армии. Все эти бесстрашные женщины за свой подвиг награждены Георгиевскими медалями. Но где они похоронены? И как попал лазарет на клецкую землю? Кто были эти жертвенные дочери Российской империи?
Теперь уж и мне после ознакомления с исследовательской работой Андрея Киселя, ученика Синявской школы, захотелось проследить путь подвижниц Первой мировой. И первый же клик в интернете выдал много интересного. Начальник лазарета Александр Эдуардович Рауэр, муж Ольги Владимировны, оказался основоположником пластической хирургии в Советском Союзе. Его книга «Пластические операции на лице» удостоена Сталинской премии.
Во время Первой мировой войны Рауэр был назначен начальником и старшим хирургом Уфимского передового хирургического лазарета Красного Креста на Западный фронт — во 2-ю армию. Вначале краснокрестное формирование базировалось в Минске. В марте 1916 года ввиду ожидавшихся боев лазарет переместился на станцию Кривичи. Там продолжалась эвакуация раненых, было развернуто 200 коек, а принято в первый же день 430 раненых. «Приходилось работать в самых неблагоприятных условиях: не успевали плотники собрать крышу, как весь барак уже наполнялся ранеными, которым приходилось лежать прямо на полу, на соломе. В том же бараке вынуждены устраивать перевязочную», — отчитывался о работе главный хирург. 25 марта лазарет переехал по узкоколейке в деревню Слобода, где раненых размещали в землянках. Лазарет работал и как эвакопункт по 17 июля 1916 года. В тот день через Минск, Лунинец он направился на станцию Своятичи (теперь населенный пункт в Ляховичском районе), а после перебазировался в Синявку.
В воспоминаниях профессора Николая Михельсона, служившего одно время с Рауэром, говорится, что лазарет был гордостью Западного фронта. Прекрасный инструментарий, отличные палаты, слаженный медперсонал и оригинальный подвижной состав. По узкоколейке вагоны для раненых перемещались на лошадях — низкорослых крепышах с огромными гривами, — по ним и узнавали уфимцев. Вместе с мужем все тяготы кочевой фронтовой жизни переносила его жена Ольга Владимировна Рауэр, о чем свидетельствуют фото тех лет.
Александр Эдуардович родился 15 марта 1871 года. По окончании медфакультета Томского университета работал в одном из дальних сибирских городов — Верхоленске. В Русско-японскую войну — военный врач в Харбине, где заведовал хирургическим отделением на 300 коек. А с Ольгой Владимировной познакомился до японской кампании, о чем свидетельствует их совместный снимок, сделанный в январе 1904 года в Александровске Пермской губернии, откуда родом девушка. На обратной стороне фото надпись: «В память нашей второй встречи. Верно, что дождемся и третьей».
Сестра милосердия Ольга Рауэр с мужем — начальником лазарета Александром Рауэром, который впоследствии стал основоположником пластической хирургии в Советском Союзе.После войны он переезжает в Ярославскую губернию, где занимает должность земского врача в Мышкине. Покупает домик и основательно приступает к работе. Мышкинские краеведы нашли много фактов о коротком периоде пребывания хирурга, ставшего впоследствии знаменитым, в захолустном городке. Вероятно, в Мышкине он уже жил с Ольгой Владимировной. Все время, пока Александр Эдуардович здесь работал, постоянно приобретался самый разнообразный хирургический инструментарий. К его отъезду операционная по оснащению инструментами не уступала губернской, а все земские значительно превосходила. Он приобрел полный комплект уникальных инструментов для хирургических операций на глазах, чего также не было в других земских больницах. С 1909 по 1911 год доктор Рауэр повышает квалификацию в Москве. В столице он практикует у профессора Моисеева и блестяще защищает докторскую диссертацию. С 1911-го Александр Эдуардович врачует в земской больнице Уфы, откуда его и призвали на Первую мировую войну.
АГРЕССИЯ германских солдат побудила женщин в России к тому, что многие из них решили принять непосредственное участие в боях. Они остригали волосы, переодевались в мужскую одежду и бежали на фронт — к своим мужьям, отцам и братьям на помощь. Но чаще всего их возвращали домой. Тогда нашелся другой способ попасть на войну — записаться в сестры милосердия. К 1916 году (по официальным спискам) на фронт отправлено 17 436 сестер, которые обслуживали более 2 тысяч полевых и тыловых учреждений Красного Креста. К 1917-му на территории Братского кладбища в Москве, открытого по инициативе Великой княгини Елизаветы Федоровны в 1915 году, похоронена 51 сестра милосердия, 14 врачей. Сколько всего их погибло в Первой мировой войне, не подсчитано до сих пор.
Ольга Рауэр, сельская учительница, с начала войны последовала вслед за мужем. Хирург сам оперировал жену после осколочного ранения в бедро в Синявке, но спасти любимую не смог. В тот же день тела убитых повезли в Москву.
В 1918 году, в разгар Гражданской войны, Александр Эдуардович вернулся в Уфу, где хозяйничали белые. В их отступавшую на восток армию был мобилизован и хирург уфимской больницы Рауэр. По дороге он обвенчался со второй своей женой — соратницей по фронту и сотрудницей по больнице Марией Черкасовой. От белых они бежали. Черкасова — сестра милосердия — с великим трудом пристроила заболевшего сыпным тифом мужа на площадке вагона санитарного поезда и там выходила. Поезд захватили в плен части Красной армии. В Красноярске Рауэр назначается главным хирургом военного госпиталя на 1500 коек. В 1922 году супругов демобилизовывают и они отправляются в Москву, где к Рауэру пришла настоящая слава.
ОБ Инне Владимировне Чагиной сохранилось меньше воспоминаний. Больше — о ее отце, генерал-лейтенанте Чагине Владимире Александровиче. Генерал фон Дрейер в своей книге «На закате империи» живо описывает сослуживцев, в том числе и по Виленскому военному округу, где Чагин был начальником штаба третьего армейского корпуса. Мирная жизнь текла своим чередом: учения, игра в винт, балы. Владимира Александровича прозвали «рюмка белого вина и светлая голова» — так он наставлял увлекающихся кутежами офицеров. Жена Сусанна флиртовала на стороне, дочь Инна училась в Оксфорде. На фронт Первой мировой войны вышел командующим 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизией. С июня 1915 года — генерал-лейтенант и начальник 41-й пехотной дивизии, в 1917-м — командующий 16-м армейским корпусом. Дочь, узнав о начавшейся войне, ради служения Отечеству прервала учебу в Оксфордском университете и выехала на фронт, став сестрой милосердия Виленской Мариинской общины.
Инна Чагина прервала учебу в Оксфордском университете и выехала на фронт, став сестрой милосердия Виленской Мариинской общины. При бомбежке в Синявке сестры продолжали оказывать помощь раненым, некоторые убегали прятаться в лес. Очевидно, смерть настигала их в разных местах. Ну а памятник как появился?
ВОЗМОЖНО, каменный скромный мемориал стоял не там, где захоронили погибших, предполагали старожилы. Елена Борисовна Якубчик, бывшая соседка Татьяны Николаевны Шейко (со слов своей матери, жившей в то время поблизости расположения лазарета), утверждала, что «девчат было много» при налете немецкого аэроплана, метающего бомбы, они убегали в лес, пытаясь укрыться. Некоторых из них похоронили солдаты, но где конкретно — неизвестно.
Из воспоминаний местного жителя Виктора Семеновича Мысло: «Отец говорил, что произошло это рано утром… Врачи и медсестры пили чай в палатке, стоявшей рядом с железной дорогой, когда начался обстрел. Отец вспоминал, что убитых и раненых забрали с собой, увезли на родину. А памятник установили солдаты и местные кузнецы в том месте, где были убиты женщины. Мой старший брат рассказывал, что рядом была еще маленькая могилка без надписи, но кто похоронен, он не знал… Там был только холмик, а со временем и его не стало».
КОММЕНТАРИЙ В ТЕМУ
Председатель Синявского сельсовета Алла Сенькевич:
— Еще будучи школьницей, я и сама ходила к кресту, где, как мы думали, покоился прах сестер милосердия. Но вскрытие не обнаружило никаких останков. Татьяна Николаевна Шейко в год столетия Первой мировой войны обратилась ко мне с проектом памятника в честь сестер милосердия. Сделали его презентацию — в нашем районе из местного бюджета выделяются средства на благоустройство на конкурсной основе, — и наша инициатива заняла первое место. К финансированию подключили и спонсоров. Реализовал проект наш частный предприниматель Виктор Худовец, также внесший свою лепту. Мы вышли на Белорусский Красный Крест: деньги общественной организации пошли на освящение памятника.
klimovich@sb.by
Фото Сергея МИЦЕВИЧА и из открытых источников.
