Извините за цинизм, но появление новых штаммов в современных пандемических реалиях не является сенсацией. Скорее — спрогнозированным событием. Мутация вируса (к сожалению) — природное явление, неподвластное человеку. И свежий штамм — одно из звеньев эволюции этой заразы. По-научному он именуется скучно и непонятно — В.1.1.529. Достаточно большой «порядковый номер» лишает даже намека на некую исключительность. Уникальными являются в той или иной степени все явления природы. А широкой публике штамм известен под более простым, но звучным брендом — «Омикрон». И под этой «торговой маркой» он и «продается». Не напрямую, конечно. Но в глобальной экономике, судя по всему, его возможности используются на полную катушку.
За последние дни свое отношение к «Омикрону» высказали многие эксперты из разных стран и отраслей. Консенсус-анализ их высказываний очевиден: экономика в целом и отдельные отрасли более-менее адаптировались к жизни в пандемийной реальности. Поэтому никакой новый штамм не способен вызвать паники, даже если у специалистов ВОЗ есть опасения. Вполне законные с точки зрения медицины, но на экономические процессы вирус уже влиять напрямую не может. Все возможные и предполагаемые риски уже реализовались в прошлом году. Ключевой фактор пандемийной спирали — не как тот или иной штамм воздействует на здоровье людей, а какие меры принимают правительства стран и регионов. Говоря проще, рынок реагирует не на вирус или появление его нового варианта, а на те или иные ограничения или даже опасность таковых.
Как ни странно, на южноафриканский штамм развитые страны в авангарде с США отреагировали весьма стремительно. Транспортное сообщение с некоторыми странами заморозили мгновенно. С намеком: эпидемиологические меры могут быть и усилены. Отсутствие рейсов между Штатами и Южной Африкой повлияет на экономику не ниже уровня статистической погрешности. Но главное — создана база для формирования информационного фона. Хотя ВОЗ утверждает, что медицинские параметры «Омикрона» предстоит еще изучать. И пока нет четких опасений, что новый штамм будет опаснее, чем предыдущие. Тем не мене пессимизм уже стал бить по настроениям экономических агентов. Буквально все стали закладывать в свое поведение риски. Начиная с туристов, которые стали меньше приобретать туры в Египет и даже Турцию. Вроде бы эти страны находятся далеко от ЮАР, но если локдауны захватывают транспортную и туристическую индустрию, то работает эффект домино. Соответственно среагировали и сырьевые сектора. Тем более еще свежи воспоминания о резком падении спроса на топливо и другие товары из-за ограничений прошлого года. Поэтому и началось падение биржевых котировок.
Сбудутся риски, которые закладывают в свое поведение финансисты или нет, — совершенно неизвестно. Так как все умные люди понимают: локдауны и другие ограничительные меры в нынешней ситуации несут не только санитарно-эпидемиологическую логику, но и в значительной степени политическую. Последняя составляющая — фактор труднопрогнозируемый, а сегодня и непредсказуемый. И в этом разрезе «Омикрон» является прекрасной ширмой для манипуляции по крайней мере некоторыми рынками. Факт остается фактом — нефтяные котировки снизились именно благодаря опасениям из-за очередных ограничений. Этим рычагом можно пользоваться долго. К сожалению, конец пандемии и связанных с ней страхов и возможных неопределенностей пока непредсказуем. Чем и могут пользоваться некоторые страны, решая исключительно свои проблемы. Как на внешней дуге, так и на внутренней. «Омикрон», скорее всего, станет поводом для продолжения ФРС мягкой монетарной политики, что тоже жизненно необходимо Белому дому. Да, низкие ставки накачивают экономику (и национальную, и мировую) избыточной ликвидностью. Совершенно разумно начинать корректировать финансовый рынок, пока процесс из слабоуправляемого (уже сегодня) не превратился в самопроизвольный, стихийный (завтра). Но дьявол кроется в другом: ужесточение монетарной политики (повышение ключевой ставки) резко делает государственный американский долг дорогим. При 0,25 процента годовых на его обслуживание уже уходит до 20 процентов бюджета. А если ставка будет один или два процента? Ничтожная цена денег по нашим финансовым меркам, но для американского бюджета вполне достаточная для дефолта. Не стоит забывать и про высокую закредитованность как американских компаний, так и домашних хозяйств. Словом, укрепление доллара с высокой вероятностью приведет к возникновению огромного количества компаний-зомби, которые не способны из текущей выручки обслуживать свои долговые обязательства. И такой глубокий экономический кризис не может не иметь тяжелых социально-политических последствий. Поэтому истеблишмент кровно заинтересован в сохранении мягкой монетарной политики. Но она разгоняет инфляцию, что тоже вызывает бурную реакцию электората. В целом уже для всех очевидно, что натворили американцы своими вертолетными деньгами. И сейчас пытаются спастись, перекладывая груз своих ошибок на другие государства. Пока на их сырьевой сектор, четко обозначая свою позицию: более низкие цены способны обуздать их инфляцию. А где же свобода рынка? Ее просто нет. Мир уже давно стоит на «китах» различных форм давления: политических, психологических, санкционных, гуманитарных и далее по длинному и почти бесконечному списку. И пандемия в этом разрезе из эпидемиологической угрозы трансформируется в один из инструментов геоэкономического управления. Насколько эффективного? Сложный вопрос. Но очевидно, что с ковидом и системным экономическим мировым кризисом есть возможность справиться только в рамках глобального консенсуса. Правда, в этом случае мировым экономическим центрам придется признать ошибки и внести свою ключевую лепту в издержки по их исправлению. Но для этого у руководителей коллективного Запада (экономических и политических) должны присутствовать смелость и воля. За провальную стратегию борьбы с пандемией и ее последствиями придется отчитываться перед собственным электоратом. Неприятная история. Поэтому ввязываться в эту историю у западных руководителей храбрости не хватает. И они пытаются удержаться на плаву разными ухищрениями.
volchkov@sb.by
