— Чем так ценен рапс для Беларуси?
— Это самая высокопродуктивная маслично-белковая культура в наших природно-климатических условиях. Пластичная, универсальная и безотходная. Из него получают масло, жмых и даже биотопливо. Потенциал его до конца еще не раскрыт. Рапс — своеобразный санитар полей и прекрасный предшественник. Урожайность и продуктивность ячменя, озимой и яровой пшеницы, высеянных после него, повышается как минимум на 17 — 66 процентов. Улучшается и плодородие почвы. А еще рапс — хороший медонос. Да и на экологию влияет благотворно, выделяя в 2,5 раза больше кислорода, чем лес. По объему производства маслосемян рапс уверенно занимает третье место, уступая лишь сое и пальме. При этом цены на него в мире постоянно растут, доходя уже до 1000 долларов за тонну.
Рапс не менее ценен, чем нефть. Его стратегический статус все время растет. Рапс — настоящее и будущее нашей страны, важная статья импортозамещения. Наш валютный резерв.— Вы с легкостью — только по названию — можете рассказать историю создания того или иного сорта. А свою родословную знаете? Какие ваши корни?
— Крестьянские, глубокие… Человеку, у которого нет корней (земных и духовных), трудно жить. Все мои прадеды были грамотными крестьянами. Мартын Смильгин, получив специальное образование, служил у помещика Храповича агрономом. Даже ананасы в теплице выращивал. Затем, после окончания школы экономов, управлял имением у графа Селянки. Викентий Дедуль, скопив немалую сумму, в 1923 году на собственном участке в своей (да и моей) родной деревне Уртишки Ивьевского района построил храм.
Предки мои были тружениками и держались за землю. И чем глубже уходят их корни, тем крепче стою и я.— После окончания школы вы поступили в Гродненский сельскохозяйственный институт на агрофак. Почему?
— Если честно, хотелось быть и врачом, и агрономом, и физику с математикой преподавать… Проблем с учебой у меня не было: все предметы шли на отлично. Что касается агрономии, в то время как раз был расцвет села. Да и к работе на земле с малолетства приучена: лен, картофель, свекла, рожь… Учеба давалась легко, даже была Ленинским стипендиатом сразу от двух (агрономического и защиты растений) факультетов. Всегда участвовала в студенческих олимпиадах, особенно по химии. Активно занималась спортом: шоссейные велогонки, волейбол, лыжи, многоборье, шашки и шахматы…
— Окончив институт с красным дипломом, в 1979 году вы получили направление в аспирантуру БелНИИ земледелия... И в трудовой — одна лишь запись.
— Кандидатский минимум я сдала за три месяца. И в 1984‑м под руководством академика В. Н. Шлапунова защитила диссертацию по технологии выращивания масличной редьки на зеленый корм.
— Он же руководил и вашей докторской диссертацией?
— Да, только уже по рапсу. Селекция и технология его выращивания стали смыслом всей моей трудовой жизни. Я знала, что у меня хватит знаний, сил, терпения и усидчивости, чтобы разработать методологию и создать белорусские сорта рапса. Даже если для этого понадобится 10 — 15 лет.
Селекция — это и искусство, и наука, и отрасль производства. Побеждает тот, кто сумеет разгадать и проникнуть в тайны природы культуры. Но без единомышленников в науке никак. Сегодня свою профессию я бы не поменяла ни на какую другую.— Почему в стране ставка была сделана именно на рапс?
— Беларусь ежегодно на закупку растительного масла и белковых кормов-концентратов расходовала более 700 млн долларов. Пальмы у нас не растут. Да и сое с подсолнечником не хватает солнца. А вот рапс почти идеально подходит для белорусского климата. В 1986‑м в нашем центре создали отдел крестоцветных (ныне масличных) культур, и я занялась яровым рапсом. Быть может, снова сработала глубинная память рода. Прадед Мартын еще в начале ХХ века в парнике выращивал рассаду рапса. В 1992‑м первые три сорта были переданы на госсортоиспытания. В том числе и «Явар» — сорт-миллионник, который более 15 лет стойко удерживал пальму первенства и возделывался более чем на 1 миллионе гектаров в Беларуси и России. Поскольку у ярового рапса в теплице очень короткий период вегетации (не более 75 дней), то за сезон мы снимали по три урожая. Год шел за три!
— Какое время самое напряженное для селекционера?
— Уборка. Это всегда стресс: все ли сделали правильно? Чтобы получить более точный результат, обмолачиваем растения вручную. И каждый шаг фиксируем. В моей сумке может не быть помады, но зато всегда есть фотоаппарат, мини-лопата, линейка, ножик, карандаш, записная книжка ...
— Можно ли сказать, что белорусским ученым и аграриям удалось совершить прорыв в земледелии?
— В определенной степени да. На общий результат работает не институт (как в других странах), а отдел, в котором всего лишь 15 человек. И тем не менее мы успешно конкурируем с крупнейшими селекционными фирмами мира.
Интерес к рапсу в Беларуси серьезный, государственный. В 2000 году Президент, будучи с визитом в нашем центре, впервые поставил задачу. И уже спустя пять лет мы достигли продовольственной безопасности, собрав 150 000 тонн маслосемян.
Скажу честно: если бы не помощь Александра Григорьевича, мы бы сами лобби производителей подсолнечного и соевого масел вряд ли осилили. А сегодня уже собираем 730 000 тонн зерна рапса в амбарном весе.— Глава государства поднял планку до 1 000 000 тонн. Справимся?
— Думаю, что да, если отнесемся к делу с умом и по-хозяйски. Заниматься рапсом очень выгодно. Во-первых, это высокорентабельная культура, затраты на ее возделывание оправдываются с лихвой. Во-вторых, кроме маслосемян и масла, которые можно выгодно продать, остается жмых — отличный корм для животных.
— Какой у рапса предел урожайности?
— На своих экспериментальных делянках мы получаем 71 — 84 ц с гектара. Но такая сверхурожайность требует усилий и знаний. В лучших хозяйствах собирают 36 — 55 ц, а на круг (в бункерном весе) выходит около 25 ц.
Страны Евросоюза намолачивают 26 — 28 ц. Но у них более благоприятные климатические условия. Рапс — культура, на 100 процентов зависящая от перезимовки. И с этим фактором нельзя не считаться. Все же мы находимся в зоне рискованного земледелия.
— Глава государства дал высокую оценку рапсу этого года.
— На опытном поле в Шкловском районе посеяны «Витовт», «Оникс» и «Империал». Несмотря на то что нынешняя зима была одной из самых худших за последние годы, наши зимостойкие сорта все же выдюжили.
Рапс, как и предполагал Александр Григорьевич, переломил экономику сельского хозяйства, сделав своего рода «революцию на селе».
— Во время встречи в Александрии вы предложили Президенту продегустировать рапсовое масло. А сами его принимаете?
— Конечно! Две ложки в день. Доказано, что нехватка в рационе растительных масел — одна из важнейших причин нарушения холестеринового обмена, развития тромбоза и атеросклероза, а также инфарктов и инсультов. Рапсовое масло содержит более 30 жирных кислот (в том числе и три вида омега — 3, 6 и 9), дефицит которых является одной из основных причин низкой продолжительности жизни. А в пищевом рапсовом масле их более 90 процентов.
Одним словом, рапсовое масло — это не только бренд Беларуси, но и здоровье самих белорусов.
— Согласно статистике, каждый третий гектар рапса в стране засевается семенами иностранной селекции.
— Несмотря на засилье импортных гибридов, мы держим оборону. У «иностранцев» достаточно высокий потенциал, но они «заточены» на интенсивную технологию возделывания, прежде всего на дорогостоящую защиту. Да и наш климат не всем им подходит.
Белорусские сорта успешно конкурируют с импортными по зимостойкости, продуктивности, качеству и занимают около 70 процентов посевных площадей страны.
— Санкции вас коснулись?
— Отчасти да. Но вместе с тем у нас нет проблем с обеспечением качественными элитными семенами. В этом году некоторые страны ЕС были готовы взять на испытание наши сорта рапса, но началась спецоперация в Украине.
В мире неспокойно, идет передел сфер влияния. Момент, безусловно, чрезвычайно тяжелый, но одновременно и благоприятный для наращивания объемов производства. И вызов, и шанс.
— Мир напуган возможным голодом.
— Но нам-то его чего бояться? Несмотря на продовольственные перипетии, свою продовольственную безопасность мы обеспечим. Так что голод нам точно не грозит!Чего, к сожалению, не скажешь об Украине. Горят не только дома, но и хлебные нивы. ВСУшники минируют поля, взрывают комбайны.
— Вы часто бывали за границей. Что запомнилось больше всего?
— Пожалуй, поездка в Англию в 1996‑м. В нашей группе были специалисты, которые рапс от редьки отличить не могли. Смотрели на нас немного свысока. И как-то зашел разговор, мол, у нашего Президента (чтобы руководить страной) нет специального дипломатического образования. Я и ответила, что у их премьер-министра Джона Мейджора вообще за плечами только курсы банковских служащих. Обозвав меня «Тэтчер-2», больше политические вопросы не затрагивали.
Фермеры же и арендаторы принимали нас радушно и очень хвалили «Беларусы», «Нивы» и «Лады». Мол, вечная техника.
— Что для вас самое ценное?
— Мир и семья. Настоящая традиционная семья, где есть любящие мама, папа, дети, бабушки и дедушки. С мужем (он доктор сельскохозяйственных наук, работает в НПЦ НАН Беларуси по животноводству) знакомы со студенческих лет. Поженились, вырастили детей (их у нас двое — сын и дочь), а теперь помогаем и с внуками. Они активно интересуются прошлым. Совсем недавно все вместе ездили в Хатынь. Мемориал трогает до слез. Обязательно подходим к памятному знаку деревни Ятолтовичи (она из нашего колхоза — ныне СУП «Лаздуны-Агро»), которую вместе с жителями сожгли фашисты в феврале 1943 года.
— А что вам говорили о войне ваши деды и прадеды?
— Неподалеку от наших Уртишек партизаны летом 1943‑го взорвали железную дорогу. Каратели окружили деревню и всех взрослых, кого нашли, согнали в каплицу (ту самую, что построил прадед Викентий). Был среди пленников и его сын, мой дед Алоиз Дедуль. Село немцы не сожгли, но всех мужиков отправили в Освенцим. Как потом вспоминал дед, их пригнали, раздели, постригли, посрывали золотые коронки. Оставалось лишь перед печью-душегубкой пройти «желатиновую» комнату. Но в последнюю минуту белорусов заменили на евреев, а потом, выбив новый номер, отправили в другой концлагерь. Каждый день их гоняли на сельхозработы. Дорога шла через лесок. И дед предложил вырыть землянку. Землю в карманах незаметно разносили по полю. Весной 1945 года, заслышав приближающуюся канонаду, самые отважные (в том числе и Алоиз) спрятались в землянке. Это и спасло им жизнь. Остальных отправили назад в лагерь…
Второй дед Вацлав Иванович Кулеш в Красную армию отправился со своими лошадьми. Освобождал Варшаву и Прагу, дошел до Берлина. Был ранен. Вернулся с наградами и по праву считал себя победителем.
Бабуля Эмилия Мартыновна укрывала на чердаке еврейскую семью, прибившуюся в начале войны с Брянщины. В деревне многие знали об этом, но немцам не выдали. Пройдет немало лет. И однажды к бабушке в дом приедет еще молодая женщина и скажет, что она та самая Аня, которая с мамой, бабушкой и братом нашла здесь убежище. И перед моей бабулей, как перед иконой, станет на колени...
Поколение, опаленное войной, боролось с фашизмом не ради звезд или наград, а за мирное небо над головой, за будущее, за счастье...
— Что для вас патриотизм?
— Любовь к детям, родителям, своему народу и Отечеству. Другого не дано! Звали меня на работу и в Польшу, и в Канаду, но Родина там, где твои корни и твое сердце.
Большое счастье — быть востребованной на своей земле. Верю, что родная Беларусь и впредь будет мирной, независимой и процветающей.sad@sb.by
