Корреспондент «СГ» напросился в гости к Геннадию Евгеньевичу и узнал цену рекордов, о которых, к сожалению, далеко не все помнят.
После Мазоловской семилетки юный Гена пошел в колхоз «Призыв»:
— Тогда мужчин в деревне было мало, подростки трудились в хозяйстве с 13 лет. Надо было кому-то землю пахать, у каждого была своя лошадь. Еще до армии окончил училище механизации в Полоцке, поэтому на службе доверили выполнять обязанности механика кислородного компрессора. После нее вернулся в родные края. В мелиорации тогда работал мой старший брат, вот и я решил к нему податься. Правда, экскаватор мне доверили не сразу, три месяца работал водителем. Это был 1960 год. Мелиораторы нашей ПМС, пока в других районах не появились свои станции, осушали болота по всей области.
Геннадий увлеченно осваивал специальность машиниста экскаватора. Точечная, почти ювелирная работа была нелегкой, ведь от даже незначительного огреха ухудшалась пропускная способность дренажной сети, но трудности комсомольца не останавливали. Так же самоотверженно в бригаде Геннадия работали его братья Николай и Владимир. Это был титанический труд, мелиораторы своих жен и детей почти не видели, ночевали в вагончиках на объектах.
Когда подвели итоги 1960 года, оказалось, что Геннадий Рамченко за неполный сезон перевыполнил годовое задание. И это было только начало трудовых свершений. В 1963-м его экипаж сдал сразу два годовых задания, а через год довели выработку экскавации до 100 километров. Три года подряд они выполняли по 3—3,5 годовых плана.
ЗВАНИЕ Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и молот» «за достижения в увеличении производства и заготовок ржи, пшеницы, гречихи и других зерновых и кормовых культур» Геннадию Рамченко было присвоено 23 июня 1966 года. Для него это был обыкновенный рабочий день:
— Помню, как с утра начальник сказал, мол, Генка, пришла телефонограмма, ты теперь герой. И мы стали работать дальше.
— Как удавалось столько лет быть впереди, чувствовали зависть коллег?
— Что скрывать, было и такое. Сколько проверяющих повидал, даже с Москвы приезжали, следили за каждым шагом. Считали, что мне приписывают километры. Моя команда часто менялась. А люди сами просились, знали, что смогут со мной заработать больше, в стране мы были первыми. Конечно, завидовали. За показатели мне светила и вторая Звезда Героя, но вместо нее получил орден Трудовой Славы. Но мы тогда не думали о наградах. Экскаватор — машина капризная. Это сегодня он оборудован кондиционерами, гидравликой, нажимай только на кнопочки. Помню, порвался транспортер, а машину обещают прислать только через три дня, чтобы в мастерскую доставить поломку. Тогда мы сами взяли эту деталь весом в полцентнера, доволокли до пассажирского автобуса и повезли в Витебск. А потом километра полтора ее до мастерской тащили. Сколько всего было… Как-то ранней весной надо было перегнать мелиоративную технику на противоположный берег реки Каспли в Сураже. Тогда там был деревянный мост. Нам не разрешили им пользоваться, поскольку пропускная нагрузка его не больше 5 тонн. По льду перегонять 11-тонный экскаватор боязно, но я отважился. Через 3 метра лед не выдержал. Я успел выбраться на берег, но надо спасать технику. Нырнул в ледяную полынью, чтобы привязать трос. Меня потом долго отогревали и приводили в чувство. Главное, экскаватор вытащили. Мы с братом его ремонтировали. Приехал наш начальник разбираться с ситуацией. Предложил на свой страх и риск перегнать всю технику через мост ночью. Он ответил, что такого распоряжения давать не будет, мол, если что, то вы сами, ребята, отвечаете за последствия. Вечером подошли еще раз к сторожу, он, конечно, ни в какую. Тогда на хитрость пошли. Нашли его друзей и предложили водки, если они отвлекут товарища. Сторож, конечно, от дармового угощения не смог отказаться. Я первым преодолел мост на своем экскаваторе. Затем сделал то же самое с техникой братьев. Механизаторы не стали рисковать, хоть тракторы поменьше весом. Их я тоже перегнал на другой берег. На следующий день мы приступили к заданию.
Поступок коммуниста Рамченко, который рисковал ради дела жизнью, вызвал неоднозначную реакцию в партийных кругах. Был скандал. Разбор полетов проходил не только в районе, но и Минске. Лучшему мелиоратору страны вменяли попытку разрушить стратегический для народного хозяйства объект. Но выговора или других взысканий не получил. За молодого человека заступился сам Петр Машеров. Через два месяца после этого случая он приехал на предприятие лично познакомиться с героем. Геннадий Евгеньевич вспоминает, что Машеров был светлым, душевным человеком, а мелиораторов, как известно, особенно ценил. Машеров с улыбкой тогда похлопал смельчака по плечу, обнял и сказал:
— Вот, оказывается, кто чуть не оставил район без моста, а сельчан без продуктов. Но ты же и сам мог погибнуть. Мне бы с десяток таких героев, мы бы таких высот достигли…
Сегодня Геннадий Евгеньевич активный пенсионер. Часто бывает на малой родине в Мазолово, где живет младшая сестра, остался родительский дом, помогает друзьям. Он может с закрытыми глазами собрать и разобрать по винтикам любую технику. Времена молодости вспоминает со светлой грустью:
— Тогда не гнались за деньгами. Сегодня всем выдай большую зарплату и прочие блага, а напрягаться никто не хочет. Я иногда наблюдаю за стройкой возле дома, за теми же экскаваторщиками. Ну что тут сказать… Мы работали по-другому. И, как видите, не нажили богатства. И даже элементарного уважения не всегда дождешься. Например, в общественном транспорте, молодой кондуктор, глядя на мое удостоверение, как-то рассмеялась прямо в лицо: «Плати давай, много вас, таких героев, нынче!» Я, конечно, получил письмо с извинениями от директора автобусного парка. Но осадок остался. Народ стал черствее. Наши дела стираются из памяти наследников, ради которых мы строили будущее. Приятно, что в вашей газете помнят о людях труда моего поколения — времени молодости, надежд и больших свершений.
zakharov@sb.by
Фото автора и из семейного архива Геннадия РАМЧЕНКО
