Хорошая новость: в Рейн, бывшую сточную трубу Центральной Европы, вернулся лосось. Вернулся потому, что сработали строгие экологические нормы и современные технологии очистки стоков.
Но стоит посмотреть на Свислочь, уносящую свои грязные воды прочь от Минска, как возникает вопрос: а чего это мы долгие годы умилялись тем, что экологические требования у нас более жесткие, чем в европах? Что, сынку, помогли тебе твои нормы?
На этот счет у моего давнего знакомого профессора Дмитрия Гриншпана есть свой взгляд и своя позиция, которую подкрепляют многочисленные научные разработки и опыт их приживления на нашей земле. Он возглавляет лабораторию в НИИ физико-химических проблем БГУ, где технологиями очистки как раз и занимаются. У него есть прекрасные результаты научной работы, есть высокие оценки на международных конференциях, есть даже опыт изготовления по заказу МЧС нескольких сотен индивидуальных комплектов для очистки воды и создания для того же МЧС мощных мобильных установок по приготовлению питьевой воды из непитьевой, где используются уникальные собственные технологии. Но этим список внедренных разработок и ограничивается, хотя контактов с потенциальными заказчиками было предостаточно. Почему?
Потому что, во-первых, наш частный бизнес немножко вороватый. У него это как генетический след эпохи первоначального накопления капитала, когда без того, чтобы нагреть партнера, дела не делались. И по отношению к науке сегодня это проявляется в полной мере. Заказав технологию, они могут даже сначала заплатить больше, чем государство, но, получив нужную информацию — что и как делать, тут же прекращают контакты с разработчиками. А зачем? Дальше они сами. Чтобы не платить ученому не то что роялти, как это принято во всем цивилизованном мире, но и вообще ничего, кроме того, что отжалели при заключении договора.
Впрочем, есть проблема поважнее. И она состоит в том, что в самой деятельности природоохранных структур заложено противоречие. Они, как считает профессор, по определению не могут эффективно охранять окружающую среду, так как, с одной стороны, должны ратовать за создание мало- и безотходных технологий, а с другой — постоянно пополнять казну за счет штрафов за выбросы. Поэтому обязательно должны быть предприятия-загрязнители, так как без штрафов сегодня никак нельзя. А потому, чтобы не лишиться премий, остается только формально призывать к использованию чистых технологий. При этом планка «чистоты» заведомо устанавливается на высоте, которую наши не очень состоятельные предприятия преодолеть не могут. Возможно, планка эта не выше, чем в Евросоюзе. Но там у производителей возможностей побольше, и они могут себе позволить реализовать те технологии, которые нашим не по карману.
Что, спрашивается, в такой ситуации делать?
В том же Евросоюзе в подобном случае поступают просто. Нормы устанавливаются не в расчете на идеальную чистоту стоков и выбросов и использование затратных ультрасовременных технологий очистки, а тех технологий, которые производители в состоянии себе позволить, одновременно улучшая экологическую ситуацию и сохраняя рынок сбыта. То есть ставится реальная задача сначала минимизировать выбросы, а не моментально добиться чистоты воды на уровне родниковой.
Ведь ясно, что, столкнувшись с невыполнимыми требованиями, производитель предпочтет платить штрафы, будет постоянно обманывать проверяющих и постарается вовсе не тратиться на научные разработки в области очистных технологий, чтобы снизить издержки. А в результате будет страдать экология. Что у нас и происходит.
Возможно, мы с профессором и сгустили краски. Но если вы считаете, что мы не правы, попробуйте поймать в Свислочи лосося.
