От серьезных травм бойцов спас бронежилет. На нем остались многочисленные отметины. Если бы не эта защита, то страшно даже представить, что могло бы произойти. Осколки от взрыва гранаты, конечно, все равно беды наделали, но, как констатируют медики, ранения ног поверхностные и угрозы, по большому счету, для жизни не представляют.
Без хладнокровия в этой истории было не обойтись. 24-летний специалист таможенного дела, выпускник факультета международных отношений БГУ Павел Ботяновский из Минска то стрессовое утро помнит фрагментарно: боевые гранаты, говорит, бросал впервые, до этого тренировался исключительно на учебных, был готов, замахнулся, а когда кидал, заметил, что гранаты в руке не оказалось.— Она на земле лежала. Я даже, честно, испугаться не успел.
Зато успел сориентироваться Дмитрий. На все про все у него было четыре секунды. Пробовал было выкинуть снаряд из окопа, но, увы, не удалось. Далее действовал автоматически. Вытолкнул Павла из окопа и накрыл собой.
— Помнится только конечный результат. Первое, что пришло в голову: солдат цел? О себе не думал. В любом случае понимаю: хотя на практике с данной ситуацией пришлось столкнуться впервые, неожиданностью для меня этот случай не стал. Я ведь и сам, будучи солдатом, бросал гранаты. Поэтому, наверное, в подсознании и отложилось, как я должен действовать, ежели что, — рассказывает Дмитрий. — При этом не скажу, что это сложное упражнение. Весь вопрос в том, что граната на этот раз была боевой и у солдат из-за этого порой происходит мандраж.
Снаряд — достаточно мощный. Радиус сплошного поражения — 7 метров. Осколки разлетаются до двадцати пяти. Без травм, понятное дело, не обошлось. Но осколки поразили лишь ноги. Причем ранения поверхностные и угрозы для жизни не представляют. От серьезных последствий бойцов спас бронежилет. Смотрим на многочисленные отметины и понимаем: иначе было бы не сдобровать.
Находившиеся в одном окопе офицер и его подчиненный оказались и в одной палате. Получают антибактериальную терапию, за ними ведется наблюдение. В общем, делается все, чтобы не допустить развития раневой инфекции. Определенный риск при подобной травме всегда присутствует.
Первую помощь оказали прямо на полигоне. Затем отправили в борисовский 592-й военный медицинский центр Вооруженных Сил. Потом перевели в Минск, где базируется Республиканский центр по лечению пациентов с огнестрельными ранениями и минно-взрывной травмой. Прежде, впрочем, Дмитрия привезли на “скорой” домой — за вещами. Еще раньше он позвонил жене Анне. Был краток: “ЧП, перезвоню, жив”.
— Подбодрила: это самое главное, все будет хорошо, — рассказывает Анна. — У самой же сердце бешено заколотилось. Даже не знала, какой первый вопрос задать. Уже потом начала себя накручивать: мужа, дескать, могла бы уже и не увидеть, он мог остаться инвалидом… Проплакала. Принять ситуацию не могла весь день. Главное, что живой.
Семья в сборе. Трехлетняя Полина, завидев папу, тут же выпалила: «Поехали скорее домой».
— Вместе мы с 2008-го, — говорит нам Анна. — Женаты с 2010-го. Дима уже служил, и замуж я выходила за военного. Осознания, что мужа постоянно не будет дома, что его служба по-своему опасна, у меня не было. Это все понимаешь только во время совместной жизни. Когда по вечерам он в нарядах, когда стрельбы, учения… Когда просто встречаешься, все это выглядит по-другому. И что касается потенциальной опасности — тоже. Я просто вижу, насколько переживает он. Пусть я его и успокаиваю: “Все будет хорошо”. Он мне отвечает: “Ты, жена, пойми, произойти-то может все что угодно”. Что изменилось за эти сутки? Многое.
Самое главное, поняла, насколько мы гордимся мужем и папой. Мы ведь всегда и везде вместе, в отпуск всегда ездим вместе. И если бы случилось что-то не так, то я просто не представляю, как быть без него дальше.
Мечта офицера — быстрее вернуться домой и обнять шестилетнюю Виолетту. Приехать к папе в госпиталь она не смогла — у девочки проблемы со здоровьем. С этого понедельника у него отпуск.
— Будем смотреть друг на друга целый отпуск и просто отдыхать, — улыбается Анна. — Поедем ли куда? Мы летом ездим.
Офицер Филипович признается, что стресс уже прошел, разрывается телефон, но картину в голове прокручивает постоянно: как оно могло быть по-другому? При этом понимает: поступил бы точно так же — и никаких других вариантов. А сослуживцы добавляют: старший лейтенант своим поступком доказал — за своих подчиненных он горой.
— Командир у нас — мировой мужик, настоящий герой. Он всегда относится к нам, как к своим детям. К нему всегда можно обратиться по любому личному вопросу, он внимательно выслушает, поддержит, никогда не оставит в беде, — считает гвардии рядовой Владислав Вишняков.
— Его действия были смелыми и решительными. По службе офицер характеризуется исключительно положительно. По итогам учебного года его подразделение заняло первое место в нашей учебной воинской части. Это грамотный специалист, который умеет сплотить коллектив и настроить его на плодотворную работу, — вторит начальник 307‑й гвардейской школы подготовки специалистов мотострелковых и десантных подразделений 72 ОУЦ гвардии подполковник Алексей Молчанов.
— Все просто: у меня есть дети, а мои подчиненные — это тоже чьи-то дети. Поэтому я за них не переживать не могу. Если у кого-то что-то случается дома, в стороне я остаться не могу. Ведь именно я в первую очередь ответственен за их пребывание в воинской части, — объясняет старший лейтенант Филипович.
deu@sb.by
