(Окончание. Начало в № 156.)
В 1968 году после спецкурса в Академии наук и в ЦНИИТУ (Центральном научно–исследовательском институте техники управления) я получил квалификацию программиста–вычислителя, и мне по ночам стали приходить в голову мысли записывать музыку цифрами. В какой–то момент я даже испугался, как бы меня не признали «психом», — так дерзки и непривычны были эти мысли... В 1969 году я высказал радиоинженеру Янголю идею создать прибор для настройки гитар, основанный на принципе, обратном действию звукового генератора. Подумав, он решил, что технически это возможно. Но, как оказалось, если использовать разрешенную на нашей гражданке элементную базу, агрегат мог получиться размером со шкаф... И только в 1975 году американцы изобрели нечто подобное и назвали свой прибор «тюнер»...
Как мне рассказывал администратор «Песняров» Леонид Знак, с которым мы позже работали в «Верасах», на одном из худсоветов, которые в те времена сплошь и рядом определяли судьбу творческих людей, тогдашний председатель Союза композиторов БССР Григорий Ширма бил себя кулаком в грудь и с пеной у рта кричал: «Ды пакуль мы жывыя, гэтае музыкi не будзе, не будзе!»... Апологеты традиционной национальной музыки не могли принять исполнение народных песен под гитары в современной обработке. С чем–то подобным «Песняры» столкнулись даже во время гастролей по США. Один из американских журналов спросил у Мулявина, почему он играет белорусские песни на американской гитаре. Мулявин отшутился — дескать, его гитара вышла из строя, пришлось покупать новую, а в американских магазинах белорусских гитар нет, только американские... Кстати, белорусские гитары борисовской фабрики тогда из–за дешевизны вовсю продавали в африканские страны. Вот где она, связь белорусского и негритянского блюза!.. Но если говорить серьезно, Мулявин с честью выиграл эту борьбу с недоброжелателями.
Леонид Знак рассказывал, что на гастролях по Украине во Львове и других городах залы на концертах «Лявонов» просто–таки ломились от зрителей. Тем временем в Беларуси им не давали выступить даже с одним сольным концертом... Отношение изменилось только когда они уже «Песнярями» вернулись из Москвы в звании лауреатов I конкурса артистов советской эстрады, где были приняты на ура. И стали государственным ансамблем.
То же позднее произошло и с «Верасами», где я играл в пору «Малиновки» и Дина Рида. В Белгосфилармонии начальство относилось к нам презрительно, как к недоучкам, а во всей стране нас очень любили, народ валом валил на наши концерты, заполняя дворцы и стадионы... Помню, как во время гастролей по Уралу к нам с инспекцией приехал музыкальный руководитель белорусской эстрады Лев Моллер. Увидев битковые аншлаги во дворцах спорта всех крупных городов, где мы выступали, он пришел ко мне в номер, долго сидел там и делился мыслями вслух: «Так, может, это не вы плохие, а мы что–то недопонимаем? Да, именно, так! Нам надо изменить отношение к вам. Вы отличный ансамбль и прекрасные музыканты!» Я не верил своим ушам...
А однажды году в 1980–м на Центральном телевидении был такой случай. Ансамбль «Верасы» закончил свою очередную запись. Мы уже собирались, когда в студию вошла одна из руководителей отдела ЦТ и сказала, что завтра в студии будут записываться «Песняры», уточняя, кто из звукорежиссеров планирует с ними работать. Студийный режиссер ответил, что все отказываются, в том числе и он. На вопрос, почему — заметил: мол, это коллектив с претензиями, не хотят никого слушать и делают только то, что сами считают нужным. Тогда завотделом раздраженно заявила, обращаясь скорее к нам, чем к звукорежиссеру: «Передайте Мулявину, что мы его породили, мы его и убьем, если он будет продолжать в таком духе! Фигурально, конечно»... Способ простой: нет трансляций по ЦТ — считай, нет артиста... Но о принципиальности музыканта этот случай говорит многое.
Мулявин боролся и за авторские права. На одном из концертов даже дал по голове микрофоном оператору местного телевидения, настырно снимавшему концерт вопреки желанию музыкантов. Старая проблема отношений между творческими людьми и разного рода прохиндеями, желающими «на халяву», то есть бесплатно использовать их труд в своих корыстных целях под разного рода предлогами... Браво, Мулявин! Но тогда «Комсомольская правда» разразилась в его адрес резкой критической статьей...
Мое теплое отношение к этому великому музыканту обусловлено и личностным моментом — черты его лица удивительно напоминали черты моего отца, который тоже очень любил музыку и пение, — прямо мистика какая–то!.. Несмотря ни на что, вклад Мулявина в современную музыку я оцениваю объективно.
Он открыл миру красоту белорусских народных и современных песен, очарование и поэтичность белорусского языка. Будучи сам из России, обрел в Беларуси вторую родину и очень полюбил ее. Все время ездил в творческие экспедиции по белорусским деревням и селам, собирая народные песни, которые потом так талантливо аранжировал и популяризировал их вместе со своими товарищами по «Песнярам» на бесконечных гастролях по всему свету, посвятив этому себя всего без остатка.
Счастливые сценические данные, уникальный по красоте и своеобразию голос, виртуозное владение гитарой, гениальный дар аранжировщика, фанатичная любовь к музыке, целеустремленность и работоспособность — все эти качества позволили ему так много сделать за свою рано оборвавшуюся жизнь...
Мулявин создал ставший всенародно любимым ансамбль «Песняры», написал много красивой музыки сам, талантливо обработал множество народных песен и песен профессиональных композиторов на стихи белорусских и советских поэтов. Как новатор он допускал проникновение англо–американского влияния в свои произведения и аранжировки, но только в области современных форм, средств исполнения, смело используя приемы эстрады, блюза, джаза, рока, джаз–рока, рок–оперы, народной музыки. Однако как патриот никогда не допускал проникновения иностранного мелоса в святая святых — мелодию. Мелодия у него оставалась всегда подлинно славянской по ладу, лирической, распевной.
К сожалению, современные молодые музыканты под влиянием моды на все импортное, тупо навязываемой коммерческими телевидением и радиостанциями, часто делают все с точностью до наоборот. В аранжировках используют народные инструменты, а вот мелодии у них либо принесены в жертву ритму, доходящему до шаманства, либо уже наполовину ирландские... Причем они выдают эту псевдонародную музыку за народную, упорно убеждая в этом и слушателей, и самих себя.
А так хотелось бы, чтобы творческая молодежь брала пример с Владимира Мулявина и в новаторстве, и во вдумчивом, бережном отношении к народным истокам...
Спасибо Владимиру Мулявину за все, что он сделал, и пусть дело его живет в славянских сердцах!
Геннадий СТАРИКОВ.
