Итоги первого этапа избирательной кампании подводит Сергей Клишевич, депутат Палаты представителей Национального собрания
После развала праймериз для оппозиции были возможны две стратегии – группироваться вокруг «проходных» фигур либо засылать в ЦИК безымянную массовку. Второй вариант был нужен, чтобы понизить статус выборов, свести их к протестной агитации или бойкоту и в целом обеспечить уличную активность. Однако большая часть «штатных» активистов выбрала первый путь и разбежалась по штабам других кандидатов – собирать подписи и зарабатывать деньги.
Причем среди партийной оппозиции подписи не собирал вообще никто. Эту почетную обязанность спихнули на новых кандидатов, которые финансировали кампанию из личных средств, и, понятно, постарались ее максимально удешевить. Отсюда еще одно ноу-хау, взятое, очевидно, у Зеленского – это сбор инициативной группы через интернет. Хотя очевидно, что люди без подготовки и опыта участия могут быть в лучшем случае массовкой. По сути, это стало основным фактором, который обеспечил высокую отбраковку подписей по сравнению с другими кампаниями.
Одновременно в обиход впервые ввели понятие «кандидаты протеста», чья активность строилась исключительно на блогерской деятельности. Правда, кто они и откуда, были не в курсе даже члены их инициативных групп – после выборочного обзвона ЦИК оказалось, что часть вообще не знает ни о каких списках, часть оказалась в прямом смысле «мертвыми душами» и покойниками, а часть не смогла даже назвать фамилию своего «протестного кандидата». Но радикальные СМИ эту безымянную команду навязчиво пытались выставить как успешную политическую силу еще на момент подачи заявлений в ЦИК.
Протестная агитация в соцсетях
Сам по себе сбор сторонников через Facebook и накачка имиджа в виртуальном сегменте мало что дает «офлайн» – в соцсетях сидит именно тот контингент, который на выборы не ходит либо не признает их. Не готовы они и активно протестовать на улице, потому что весь пар уходит в виртуальный свисток еще в процессе битья по кнопкам.
Также стоит учитывать, что соцсети достаточно изолированы, особенно тот же Facebook, и разбиты на множество кружков по интересам. Как-то их объединить и использовать достаточно сложно; повестка все равно будет скатываться к взаимной грызне из-за многолетних конфликтов.
Читайте также
Оставим пока за скобками главный вопрос о том, что в условиях мирового кризиса нам предлагают поменять власть непонятно на что. А традиционный оппозиционный электорат при этом вообще оказался за бортом – у них нет «своего» кандидата-националиста.
Но это не значит, что кто-то будет сидеть сложа руки. Система грантовых СМИ, которую в Беларуси выстраивали много лет, как и ранее, продолжает выполнять две основные задачи – это информирование населения о диссидентских группировках (которых в реальной жизни не видно и не слышно), а также распространение сведений о ситуации в Беларуси за рубежом.
Пока играла тема COVID-19, основные медийные усилия были брошены на то, чтобы создать Беларуси имидж неадекватного, небезопасного государства, «чумного барака». Телеграм-каналы уже по инерции продолжают кривляться на эту тему, травить медицинских работников и пугать население «засекреченными цифрами». Но что они будут делать с агитацией? Это ведь все-таки выборы.
И здесь возникает ряд внутренних проблем. Привнести что-то новое в оппозиционное шапито и «стать своим» с улицы не так-то просто. Там есть своя иерархия, внутренние ограничения и правила – нельзя открыть дверь ногой и занять чужое место под солнцем. И, несмотря на якобы единый порыв «против власти», объединиться они не смогут.
Провокации и уличная активность
Безусловно, нынешняя кампания показала широкое применение новых протестных технологий. Ранее «дежурные» акции оппозиции (например, связанные с календарными датами) достаточно стабильно собирали в столице от 400 до максимум 1500 активистов. Сейчас повысилось качество их организации. К примеру, можно поделить «ядро» акции пополам – часть стоит в цепочке, вторая часть изображает зевак, снимает на телефоны, активно демонстрирует поддержку. Тем самым для СМИ показывается картинка: «вовлеченность простых белорусов в акции оппозиции».
Далее с каждым протестным эпизодом пытались связать «сюжеты». Как правило, применялась тема задержания непричастных, которые, если верить СМИ, никогда раньше не интересовались политикой и просто шли в магазин за картошкой в майке с «погоней», похлопывая и притопывая, или же покупали кофе, не выходя из цепи солидарности. Опять же это сделано для того, чтобы показать вовлеченность в «штатный» оппозиционный протест неких новых слоев.
Второй момент – это организация цепей вдоль проспекта. Обратите внимание, что маршрут от Мингорисполкома до цирка стал рабочим для оппозиции еще на момент зимних антироссийских акций, его тогда «обкатывали». Третий момент – это появление из нафталина бывших членов «Зубра», которые имели опыт участия в уличных столкновениях. Примерно год назад их деятельность замыкалась только на акции Статкевича и «Европейской Беларуси», а сейчас бывших членов «Зубра» можно найти даже в штабах оппозиционных кандидатов. Небывалый карьерный рост!
Причем тревожные звоночки были заранее. К примеру, если почитать полугодичное интервью одного из зубровцев «Радио Свобода», то можно увидеть туманные намеки на то, что социальный и националистический протест на выборах будет соединен, а в оппозиции образуется новый центр притяжения силы.
Важное новшество кампании – это уже упомянутая ставка на политических блогеров, которые вместо непопулярных оппозиционных партий и политиков должны были демонстрировать низовой протест «из народа» и органическую поддержку оппозиции на местах.
Их деятельность началась с момента тунеядских акций, но на первом этапе шло накопление опыта в регионах, системная работа практически отсутствовала, а сами блогеры представляли достаточно жалкое зрелище. Характерно, что первая волна тунеядских блогеров закончилась отъездами на постоянное место жительства за рубеж накануне выборов и получением политического убежища. Предполагаю даже, кто-то из них сейчас помогает координировать действия коллег.
Однако главное, что мы видим – после нейтрализации узкого круга организаторов протесты моментально прекратились. В столице спокойная обстановка, праздник 3 июля прошел мирно и без каких-либо эксцессов. Могу предполагать, что протест досрочно завершил активную фазу.
Таинственные «беларусы замежжа»
Сопротивление в форме акций «солидарности» – наиболее понятный штамп, в первую очередь для польских граждан, которым нужно показать и объяснить стереотипную картинку о сопротивлении белорусов диктатуре, используя память об одноименном профсоюзе.
Именно в Польше прошел первый зарубежный пикет в поддержку протестующих, но особый интерес вызывает тот факт, что в Варшаве на тот момент были запрещены все крупные массовые мероприятия. Однако для пикета солидарности у нашего посольства почему-то вдруг сделали исключение. При этом на всех зарубежных акциях использовалась новая, ранее не типичная для оппозиции протестная символика.
К слову, надо сказать, что значительная часть тех, кто проживал или учился в Польше или дальнем зарубежье, на момент начала пандемии вернулись в Беларусь, чтобы лечиться бесплатно в родной «диктатуре». Остались те, кто реально и фактически утратил связь с родиной, как говорили раньше. Среди таких, кстати, много «вечных студентов» – это лица, которые обучаются по восточноевропейским грантовым программам и живут на стипендию годами в разных странах. Такие группы по вузам достаточно легко скоординировать и сформировать подобие «массовых пикетов» из 8–10 человек чуть ли не во всех странах ЕС.
Опять же, насколько я заметил, информация о пикетах первоначально публиковалась в аккаунте одного человека, и впоследствии перепечатывалась другими СМИ. Что, мягко говоря, говорит о постановочном характере зарубежных мероприятий.
А теперь вернемся немного в прошлое. Всего несколько месяцев назад международные валютные организации и ЕС предлагали Правительству деньги за, по сути, остановку экономики и рассаживание белорусов по домам на карантин. Большой вопрос, что происходило бы при альтернативном сценарии, в условиях лежащей экономики, жесткого запрета массовых мероприятий, безработицы, резкого падения доходов и сокращений. Как минимум нейтрализовать «цепи солидарности» было бы сложнее, так как они имели бы объективный потенциал для формирования. А как максимум мы бы за несколько месяцев оказались в ситуации начала 1990-х годов, с производственным и продовольственным кризисом и массовым уличным противостоянием с милицией. Также предлагаю вспомнить, как настойчиво СМИ требовали отказа от любых массовых мероприятий, в первую очередь парада 9 Мая. Вероятно, уже на тот момент планировалось полностью замкнуть всю уличную активность на оппозицию, отчего выступления смотрелись бы ярче, имели большее эмоциональное воздействие.
Поэтому, оглядываясь всего на несколько месяцев назад, можно отметить небывалую выдержку и грамотный анализ со стороны политического руководства и Президента.
Сергей Клишевич, депутат Палаты представителей
Телеграм-канал
