Как я покупал... почку
«Здравствуйте, добрые люди! Я молодая девушка, которая попала в жизненные трудности и прошу помощи. Добрые люди, прошу вас, откликнитесь на мою просьбу! Помогите выйти из жизненного тупика...»
Эмоциональное послание от девушки, назвавшейся Викторией, пришло на сайт «СБ» в раздел «Частные объявления». Что ж, каждый день прилетает с десяток писем. Некоторые весьма экзотические. Например:
— Продам тульский баян «Этюд», недорого...
Но объявление, которое процитировано выше, заканчивалось фразой, убившей наповал:
— Добрые люди, купите у меня почку...
* * *
Чья–то глупая шутка? А может, на том конце провода установлена хитроумная программа, которая вмиг спишет с моего телефона сотню долларов? Подобные случаи ведь не редкость. Да и похожих объявлений в русскоязычном Интернете не одно и не два. Почки и печень выставляют на виртуальные аукционы. А еще спрашивают у врачей в онлайн–приемных: смогу ли прожить, если продам? Мир сошел с ума, но это где–то далеко, а поэтому безлико. Здесь же — конкретное имя и телефон.
Номер, указанный в объявлении, как оказалось, украинский. Проверить по базе, кому принадлежит? Но какой от этого толк...
Хватит гадать. Звоню. Торг объявляется открытым.
— Виктория, добрый день. Видел ваше предложение. У меня тоже сложная ситуация. Хочу купить почку. Настроены серьезно?
— Мне не до шуток, — на том конце провода явно взволнованы звонком.
— Вы, так понимаю, из Украины?
— Из Днепропетровска.
— Если честно, не знаю, как мы это провернем. Вы изучали нюансы? Может, уже пробовали? — пытаюсь взять собеседницу напором и жду: вот–вот она рассмеется, довольная, что шутка удалась. Но нет. Далекий голос продолжает говорить серьезно о не поддающихся пониманию вещах.
— Пока конкретных предложений не было. Звонили, интересовались. Какие–то посредники из Москвы просили почему–то выслать небольшую сумму денег для начала. Я не согласилась.
— А что с ценой?
— Тысяч 40 — 50. Евро. Тогда можно разговаривать.
— Многовато, конечно. Да ладно. Попробую что–нибудь узнать. Перезвоню.
Положив трубку, вздохнул с облегчением. Подумал: а ведь точно так же вчера разговаривал в магазине, когда покупал стиральную машину. Подобный диалог — обычное дело при продаже автомобиля. Или квартиры. Баяна «Этюд», в конце концов. Но ведь мы торговались по поводу почки...
* * *
Представьте, что вы всерьез предлагаете кому–то свою руку, объясняя это тем, что проживете и с одной. Правой рукой можно печатать на клавиатуре, водить машину, обнимать любимую девушку... А левая не нужна. Обойдемся. Тьфу, бред какой–то.
Скучную главу об этическом аспекте трансплантологии большинство из нас проглотили еще в школе — в учебнике по «человеку и обществу». Но там было в основном об ответственности медицины, праве человека отказаться от потенциального донорства после ухода из жизни.
Теперь проблемы не такие уж теоретические. Вспомнить хотя бы нашумевшее «дело московских врачей». Шесть лет назад трансплантологов одной из больниц обвинили в «приготовлении к убийству». Суд оправдал медиков, но волна негодования, спровоцированная многочисленными «разоблачительными» публикациями в прессе, все равно прокатилась по России. Резонанс дошел и до нас. Медики в то время даже говорили: выполнять операции по пересадке органов стало практически невозможно. Время шло, шумиха утихла. Криминально–этическая проблема обрела новый страшный контекст. Как относиться к людям, которые раскладывают себя по частям на виртуальных прилавках?
* * *
Эту проблему медики с не свойственной им метафоричностью озаглавили так: трансплантационный туризм. Только вместо солнца там — яркий свет лампы в операционной. Вместо моря — кровь. Скальпель, резиновые перчатки, белый халат, прочие атрибуты. А каталка–самолет купивших страшную путевку «туристов» зачастую увозит прямиком на кладбище.
— Оговоримся сразу: продать орган в Беларуси невозможно, — к руководителю Республиканского центра трансплантологии и клеточных биотехнологий, главному внештатному трансплантологу Минздрава Анатолию Уссу я обратился за консультацией сразу после первой беседы с Викторией. — Во всем цивилизованном мире коммерческая пересадка органов запрещена. Почему? Здесь много аспектов: этический, правовой, психологический. Международная ассоциация трансплантологов приняла несколько резолюций, регулирующих вопросы пересадки печени и почки от живого или умершего донора к живому, от близкого родственника и т.д. К сожалению, в некоторых государствах, где законодательство проработано не до конца, а уровень развития общества, его зрелости далек от высших стандартов, случаи платных пересадок гражданам своей страны не редкость. На сайтах некоторых национальных министерств здравоохранения и сейчас «висят» подобные объявления.
...Красная цена такой сделки, как утверждают знающие люди, — 2 — 3 тысячи долларов. Столько получает донор. Это двадцатая часть от общей суммы. Остальную кладут в карман посредники. Если принять за один доллар один гамбургер, то получится, что свою почку человек продает за 2 тысячи булочек с котлетой.
* * *
...На следующий день Виктория перезвонила сама: наш аукцион продолжился.
— Вы знаете, я подумала, что вы или ваши представители могут приехать ко мне в Днепропетровск. Чтобы провести анализы. Я здорова, но вы ведь хотите в этом убедиться...
— Хорошо, обязательно приедем. Но где мы проведем операцию?
— Я поеду к вам, и мы все сделаем...
Наивная девушка, не знающая ничего о потенциальном покупателе. Ее было искренне жаль. Похоже, она даже не представляла, что могло бы произойти прямо на вокзале — в Варшаве, Москве, Ташкенте, Тбилиси, — куда бы ни пригласили на операцию участники гипотетической сделки. Минутное дело — затащить человека в какую–нибудь грязную квартиру, где оборудована допотопная операционная, и нагло, цинично разделать по частям. Негодяев, промышляющих таким образом, в мире достаточно. Они и ищут как раз отчаявшихся.
Но я не успел об этом сказать. Связь прервалась...
— Оторванность таких «доноров» от реальности — обычное дело, — рассуждает Анатолий Усс. — Письма с просьбой помочь продать что–нибудь «свое» приходят ко мне и другим коллегам постоянно. Часто пишут из мест лишения свободы. Даем стандартный ответ: в Беларуси коммерческая составляющая в трансплантологии исключена. Это медицинское табу.
* * *
В Днепропетровске мой «партнер» по почечному бизнесу с калькулятором в руках вычислял стоимость объекта купли–продажи. Виктория не догадывалась, что делает это зря. В Беларуси наша виртуальная сделка невозможна в принципе.
Во–первых, это запрещено законом. Возможно, прозвучит банально, но в любом медицинском учреждении вам ответят именно так. Во–вторых, «продавец» — гражданин другой страны. В–третьих, не мой родственник. В–четвертых, коммерческая составляющая операции налицо. Специально подготовленные медики, обладающие юридическим образованием, вмиг раскроют подвох. Ведь подтверждать степень родства, свои мотивы нужно документально — вплоть до заверения у нотариуса. Специалисты тщательно проверили бы, дееспособен ли донор, состоит ли на учете у психиатра, побеседовали бы с членами его семьи. Взяли бы расписку, что человек осознает все последствия, знает, что может погибнуть или остаться инвалидом. Такова общемировая практика.
Но и это еще не все. Только консилиум врачей может принять окончательное заключение, быть операции или не быть. Субъективный фактор полностью исключен: сделка сорвется. Система абсолютно исключает любую, даже самую ничтожную, лазейку. И это в контексте мировой ситуации можно смело назвать нашим большим достижением.
* * *
...Теперь понимаю: история Виктории, которой, по ее словам, «и тридцати еще нет», — частный пример большой общечеловеческой беды, которая опаснее любых экономических катаклизмов. Это очень интимная, очень личная трагедия. И осуждать человека, решившегося лечь под нож, мы не вправе. По–моему, гораздо важнее понять, как женщина, обладающая инстинктом самосохранения, смогла преодолеть этот внутренний барьер. И на что она способна в дальнейшем.
Торговать своим телом, как известно, — самая древняя профессия. Торговля частями тела — самая молодая. Будет ли она столь же популярной? Как–то прочитал: в конце XXI века, если ситуация в мире не изменится, а разрыв между бедными и богатыми странами будет расти, проблема трансплантационного туризма, торговли органами обретет космические масштабы. В какой–нибудь нищей африканской стране людям только и останется, что выставлять себя на виртуальный аукцион. Так рушатся все этические и моральные устои.
* * *
Обо всем этом я собирался рассказать Виктории. Хотел признаться, что ее почку я не куплю. Порассуждать, возможно, переубедить. Но наш третий разговор так и не состоялся. Ее телефон молчал. Неужели она все–таки дождалась «конкретного» предложения и сейчас в какой–нибудь точке мира кто–то уже орудует скальпелем?
