5 мая 1943 года советская контрразведка начала радиоигру, ключевая роль в которой отводилась выпускнику находившейся под Борисовом немецкой разведшколы "Сатурн" Палладию Николаю Лукичу."5 мая 1943-го с немцами была установлена радиосвязь из района приземления, и агент-радист направлен в Горький. Разведчик имел задание пробраться в город и вести шпионскую работу, устанавливая численность и дислокацию частей, оснащенность их боевой техникой, расположение штабов, аэродромов и оборонных объектов.
По прибытии агента в Горький немцы намеревались дать ему адрес конспиративной квартиры".
Это все, что удалось "выцарапать" в архивах КГБ об операции, длившейся 3 года. Радиоигры - тема особая. Поэтому контрразведка до сих пор держит в тайне их характер и содержание.
Наш сегодняшний рассказ об участниках тех событий. Теперь о них говорить можно, даже нужно. Одни из них воевали с вермахтом, другие боролись с абвером.
Справка:
Палладий Николай Лукич 1920 г.р., родился в Джамбуле Казахской области. Окончил Ленинградское училище связи. Воевал на Карельском и Калининском фронтах, командир взвода радиосвязи. В мае 1942 года попал в окружение и был пленен. С целью возвращения к своим дал согласие на сотрудничество с абвером и по окончании разведшколы в мае 1943 года был заброшен в тыл Красной Армии. Добровольно явился в органы НКГБ. Ничего не подозревавшим немецким командованием награжден Железным крестом, присвоено звание обер-лейтенанта.
Начало войны курсанта Ленинградского училища связи Палладия застало в летних лагерях в 42 километрах от Ленинграда. Ребят подняли по тревоге. Вскоре они уже были в городе, который, как показалось, в одночасье стал серьезным, озабоченным, тревожным. Выпуск состоялся в августе 1941-го.
Палладию повезло. Молодого воентехника II ранга отправили в Москву на спецкурсы по взрыву зарядов на расстоянии, так мудрено называли в то время "катюши". Потом назначили командиром взвода связи в отдельный гвардейский минометный дивизион в Горький. На заводе "Компрессор" получили 8 "катюш" на тракторной тяге. Направили в район Торжка. В ноябре 1941-го впервые вступили в бои - шквальным огнем остановили прорыв фашистов. Чтобы не привлекать к себе внимания, дивизион передислоцировался к Выборгу, а весной двинулся к Ржеву. Продвигаясь к фронту, в районе Ржев - Сычевка попали под бомбежку. Дивизион здорово потрепало, нависла угроза окружения. У гвардейцев был строжайший приказ не допустить попадания нового оружия в руки врага. Пришлось загнать установки в болотистые леса и там их взорвать. Пытались прорваться к своим. Однажды, измотанные бесконечным маршем, расположились на отдых. Палладия с двумя бойцами отправили искать воду. Когда вернулись, перед ними открылась кошмарная картина - почти весь дивизион был вырезан. Как позже выяснилось, это было делом рук диверсионной группы немцев, переодетых в форму красноармейцев.
Тогда Палладий и не догадывался, что это была его первая встреча с абвером, с головорезами из дивизии "Бранденбург".
Николай с остатком дивизиона прибился к одной из отступающих частей и двинулся дальше. На одном из переходов попали под минометный огонь. Осколок мины впился в бок. От резкой боли потерял сознание. Очнувшись, как в тумане, разглядел склонившегося над собой немца. Палладий застонал, превозмогая боль, поднялся. Побрел к проходившей рядом колонне наших пленных. Осколок удалось вытащить. Чем мог, прикрыл рану, перетянул ее ремнем... Так и добрел до лагеря военнопленных в Сычевке. Потом Ржевский лагерь. В бараке было полно вшей. Они забрались в рану, и без того беспрерывно ноющую. Теперь стало по-настоящему страшно. Страшно еще и потому, что о бренности жизни постоянно напоминал ров посередине лагеря, в который ежедневно относили десятки трупов умерших от ран и истощения наших воинов.
- И вот тогда очень захотелось жить, - вспоминал Николай Лукич, - ведь мне было всего 20 лет...
В лагере искали специалистов радиосвязи. Палладий не сразу отозвался. Когда же рассказал, рекрутер - пожилой мужчина в кожаном пальто, обрадовался. Он назвался Михаилом Михайловичем, а на следующий день Палладия уже осматривал врач. Потом была баня. После обработки раны стало легче, и Николай провалился в сон. Тем более что впервые за многие месяцы он спал в постели.
Недели через две Михаил Михайлович сказал, что пора собираться - нужно ехать дальше.
Прибыли под Смоленск, в деревню Катынь. Там их встретил зондерфюрер Брониковский, говорил он на смеси польского и русского.
- Садитесь, проше пане, - вежливо обратился к Палладию. - Вы знаете, где находитесь?
- Мне не сказали, - насторожился Палладий.
- Это немецкая разведывательная школа, - Брониковский внимательно изучал реакцию Палладия.
- Мне говорили, что буду использоваться как радиоспециалист, не более, - запротестовал Николай.
- Все правильно, вы и будете радистом и разведчиком. Нашим разведчиком, - подчеркнул зондерфюрер.
Палладия прошиб холодный пот.
"Вот так повезло, - лихорадочно соображал Николай. - Выходит, я стал предателем"...
Николай попал в разведшколу абверкоманды-103, составной части абвера, занимавшейся разведкой в тылу Красной Армии на главном, московском направлении действий войск вермахта. В первые годы войны школа находилась в Катыни, под Смоленском, позже перебазировалась в Борисов. Штаб абверкоманды располагался в Минске, вербовочные пункты - во многих местах Беларуси, радиопозывной - "Сатурн", так стали называть потом и саму команду, и школу.
Не дав опомниться, Брониковский приступил к выполнению формальностей. Палладий, как во сне, заполнил анкету, выбрал псевдоним Белозеров, поставил отпечаток большого пальца. Только на следующий день, успокоившись, твердо решил воспользоваться первой же возможностью, чтобы вырваться к своим.
Потянулись нудные будни. Палладия определили в группу радистов. Занятия по устройству рации, работе на ключе, шифрованию вел некто Фролов. Одет был в форму офицера РККА без знаков различия.
Справка:
Матюшин (кличка Фролов) Иван Иванович 1898 года рождения, уроженец г. Тетюши, русский, служил в армии Колчака, бывший член ВКП(б) с 1929 года, инженер-электрик, до войны - ст. инженер Института связи и особой техники Красной Армии, в 1941 году - начальник отдела связи 32-й армии, военный инженер I ранга. В октябре 1941 года под Вязьмой попал в плен. В Смоленском лагере военнопленных завербован германской разведкой. За усердную службу награжден немецкой "Восточной медалью".
Помогал Фролову высокий худой немецкий капрал Ганс. Радисты изучали прием на слух и передачу на ключе, расшифровку радиограмм, материальную часть радиостанции, маскировку и направление антенн, метеошифры, радиокоды - русский и международный.
Ганс называл Палладия Петром I из-за усиков, которые тот носил: "Ну ты, Пьетр, как это по-вашему... даешь - гуд, харашье".
В декабре 1942-го в школу приехал из Смоленска начальник абверкоманды-103 подполковник Герлитц. Гамбургский немец 56 лет, в ладно сидящей форме, седой, голубоглазый как истый ариец, он знал себе цену. Потомственный военный, он вместе с Канарисом пришел в разведку, создавал и укреплял абвер. Канарис высоко ценил Герлитца.
Палладий по-военному представился, войдя в кабинет. Подполковник стоял возле окна, наблюдал за курсантами, занимавшимися строевой подготовкой. Предложил сесть. Спросил о житье-бытье, а сам внимательно разглядывал Палладия. Пытался понять, насколько искренен "этот русский". О надежности курсантов все чаще приходилось задумываться - процент "невозвращенцев" был высок, а Берлин за это по головке не гладил.
- Где хотели бы работать, Белозеров? - спросил Герлитц.
- Сподручней было бы в Горьком.
- Почему?
- Доводилось бывать в этом городе, хорошо знаю его.
- Что ж, прекрасно. Мы обязательно учтем это. А теперь продолжайте подготовку.
Пожелания курсантов действительно учитывались. Чаще всего отправляли в хорошо знакомые города, чтобы не терять времени на изучение обстановки.
Снова потянулись нудные дни учебы. Группа радистов из 12 человек проживала отдельно от разведчиков. Друг о друге знали немного, обращались по псевдонимам.
Весной 1943-го Палладия начали готовить к отправке. К работе с рацией прибавились занятия по подключению и прослушиванию линий связи. В напарники определили бывшего старшину Александра Шумихина. Палладию он сразу не понравился. Хотелось от него избавиться. Случай представился, когда возвращались из деревни, где были в увольнении. Там малость выпили, и, когда шли назад, Шумихин, размахивая руками, заговорил о перспективах службы на немцев. Николай шел, лихорадочно соображая, как избавиться от этой твари. Пришлось разыграть сцену ревности. В хате, где выпивали, подавала им дочь хозяина Нина. Вот и "приревновал" к ней Палладий напарника...
На следующий день об инциденте уже знал Ганс. Цокая языком, разводил руками и бормотал: "Что же ты, Пьетр, так вот делал. Ай, плохой, ай, никарашо".
- Нужно тебе, Пьетр, меньять пару, - приказал начальник школы герр Уттгоф.
Палладий сделал вид, что будет думать, хотя к будущему напарнику давно приглядывался: сухощавый, чуть кривоногий живчик Дубянский давно приглянулся Палладию. Ему он готов был довериться.
Справка:
Коцарев (псевдоним Дубянский) Иван Никифорович 1922 года рождения, уроженец Белгородской области, в октябре 1941-го призван в армию, окончил школу радиоспециалистов. В марте 1942-го заброшен в тыл противника в распоряжение II кавалерийского корпуса, действовавшего на территории оккупированной Смоленской области. Раненым попал в плен. После неудачных попыток бегства оказался в абвере. Немецким командованием присвоено звание лейтенант, награжден двумя медалями "За храбрость" и Серебряным орденом. За выполнение специальных заданий органов госбезопасности СССР и проявленные при этом мужество и героизм награжден орденом Отечественной войны II степени.
В апреле 1943-го подготовка активизировалась. По легенде, разработанной в "Сатурне", Палладий "получил" звание старшего лейтенанта и орден Красного Знамени. Коцарев - лейтенанта и орден Красной Звезды. Сапожник Алексей, тоже из военнопленных, заканчивал работу над сапогами: приколачивал набойки и прошивал рант. Ходить разведчикам предстояло много.
В ночь с 1 на 2 мая 1943 года готовился вылет за линию фронта. Накануне, по традиции школы, состоялся банкет с нехитрой закуской и выпивкой. Для придания важности предстоящему событию на таких мероприятиях присутствовал сам Герлитц. Разложив карту, он показал места высадки и маршруты движения. Переводила его переводчица Тамара. Курсанты знали ее и всегда заглядывались, когда она приезжала с Герлитцем в школу. Когда Герлитц закончил, Тамара взяла Николая под руку, отвела в сторону и, обдав ароматом духов, вкрадчиво сказала: "Поверьте, Николай, я буду очень ждать вашего возвращения".
Отправиться удалось только следующей ночью. 2 мая примерно в 23.00 разведчиков привезли на Смоленский аэродром. Буквально перед погрузкой Палладий, улучив минутку, шепнул Коцареву: "Прилетим, уйдем к своим". Коцарев вздрогнул, взгляды их встретились.
Теперь они оба успокоились - до достижения цели осталось совсем немного. Их повели... к самолету с родными звездами. Самолет лег на курс - на восток. Дважды за полет их обстреливали. Первым шаг в долгожданную неизвестность сделал Палладий. В лицо ударила упругая ночь. Уже при приземлении почувствовал рывок. Это оторвался груз (рация, припасы, вещмешки). Вскоре рядом вскочил на ноги улыбающийся Коцарев. Парашюты утопили в озере. Приземлились, как и было предписано, в районе станции Петушки, что возле Орехово-Зуево. Было около пяти утра, еще не рассеялся предрассветный туман. Вдали виднелась деревня. Туда и двинулись. Они торопились явиться к своим прежде, чем их арестуют. Деревня только просыпалась, сельсовет был закрыт. Нашли председателя, фронтовика с негнущейся ногой, попросили позвонить в Москву или в ближайшее управление НКГБ.
Часа через два по дороге к деревне запылили две "эмки". Прибывшие чекисты действовали быстро и деловито. Допросили Коцарева, разыскали парашюты. Созвонились с Москвой. В ночь с 3 на 4 мая радисты были у ворот Лефортово. Когда тяжелые двери тюрьмы закрылись, Палладий подумал: "Опять повезло - я у своих. А там - будь что будет..."
Их раздели, обыскали, поместили в разные камеры. В большой камере было много офицеров разных званий, были и генералы. Примостившись в уголке, Палладий мгновенно уснул. Вскоре вызвали на первый допрос. Расспрашивал следователь дотошно, в деталях. Через день объявили, что предстоит отправка в Горький. По пути велели передать шифровку. Сообщил, что направляются к месту назначения, приступают к выполнению задания.
И это было единственной правдой из всего, что он передал в "Сатурн" за три года работы на советскую контрразведку.
В Горьком снова разместили в тюрьме, в одиночной камере. Была обида, что не верят.
СМЕРШ действительно не мог сразу поверить шпионам абвера. Это была схватка двух спецслужб, и, для того чтобы убедиться, что сдавшиеся разведчики - не провокация, надо было время.
Раз в неделю выезжали на Волгу или в лес для связи с "Сатурном". Зимой работали с квартиры. Обычно в присутствии начальника Горьковского управления НКГБ или его заместителя.
Летом разрешали искупаться. Заплыл однажды Палладий далеко, лег на спину, глянул в небо и так на душе защемило: "Сколько ж можно жить чужим среди своих, сколько ж будет длиться недоверие?" И вдруг пришла шальная мысль - уж лучше утопиться, чем так жить. Потом вспомнил родных и не смог расстаться с жизнью.
Выпустили только в сентябре 1943-го. Разместили в домике по улице Фурманова, в семье фронтовика. Однажды ночью Палладия отвезли в Горьковское управление. В приемной начальника взглянул на большие напольные часы - они показывали два часа ночи. За столом сидел крупный, круглолицый генерал, освещала его только настольная лампа.
- Почему вы в таком настроении, чем-то недовольны? Может быть, ночным вызовом? - с едва заметной усмешкой спросил генерал.
- Да чему уж тут радоваться, товарищ генерал, - угрюмо ответил Николай, - война ведь, а я тут среди баб отсиживаюсь.
- Ничего, потерпи, каждый должен делать свое дело.
Потом поговорили о прохождении сигнала, о возможных проверках Палладия со стороны немцев, не заподозрили ли они чего. С кем Палладий вел ночной разговор, он узнал позже.
В том, что в абвере ничего не заподозрили, вскоре пришлось убедиться. В октябре Палладий принял радиограмму о том, что произведен в обер-лейтенанты и награжден Железным крестом. Радиоигра "Друзья" набирала обороты и с каждым сеансом усложнялась. Не заставила себя ждать и советская награда. В декабре Палладию и Коцареву в Москве вручили боевые ордена. А награждал их начальник СМЕРШа генерал Абакумов. Да, тот самый, с которым Палладий разговаривал ночью в Горьком. Радиоигра "Друзья" была у него на контроле.
Вскоре в работу включился и Коцарев. Он по заданию советской контрразведки вновь побывал в "Сатурне".
Тем временем игра продолжалась. Для советской контрразведки было важно, используя рацию, выявить побольше вражеских лазутчиков. Хозяев квартиры предупредили: если кто постояльцев ваших будет спрашивать, отвечайте - будут позже. И точно, вскоре появились трое военных, командированных.
Взяли их в тот же день в гостинице. В каждом случае повод для того, чтобы вызвать курьеров, подбирался искусственно. То заканчивались деньги, то иссякали батареи для рации, то требовалась замена документов. Об этом сообщали по рации в "Сатурн". Однажды на очередной сеанс связи вывезли в лес. Палладий привычно раскинул антенну, включил рацию, но слышимость была плохой. Он хотел поискать более удобное место, но только двинулся, начальник управления схватился за пистолет и окриком остановил Николая. "Все же не доверяют, сколько же можно", - промелькнула мысль.
Очередной гонец по фамилии Нестеров застал разведчика дома. Из видавшего виды вещмешка достал батареи для рации, деньги, бланки документов.
На этот раз решили нарушить инструктаж. На полученные деньги кутнуть. В комиссионном магазине купили хороших продуктов и напитков. Наутро курьер собрался в обратную дорогу, попросил заполнить бланк командировочного удостоверения. Палладий умышленно "влепил" несколько неточностей. Николай Лукич тогда и не знал, что Нестеров тоже, как и они, сам пришел к нашим.
В сентябре 1944-го направились в Минск. Сопровождал Владимир Большаков, офицер центрального аппарата контрразведки. Минск встретил страшной разрухой. Удивили лишь люди. Исстрадавшиеся в оккупацию минчане с нескрываемой радостью и энтузиазмом восстанавливали родной город. На расчистке завалов работало немало партизан. Разместились в доме N 17 по ул. Радошковичской, потом переехали в Дрозды, затем в Заславль.
В конце декабря переехали в Каунас. Жили в двухэтажном доме аптекаря, сеансы связи проводили из комнаты, где располагалась библиотека. К этому времени Палладий "стал" капитаном, Коцарев - старшим лейтенантом. Абвер должен был убедиться, что у его агентов все складывается хорошо. В начале мая 1945 года от немцев пришла шифровка, где сообщалось, куда нужно явиться в Германии, пароль для связи и пожелания "не падать духом, ждать победы".
Еще недели две Палладий слышал позывные абверовского центра, но на связь больше не выходил. Вскоре связь прекратилась. Так закончилась война для Палладия и Коцарева, волей судьбы ставших разведчиками. Они прошли через плен, через абвер, вернулись к своим. Внесли и свой вклад в освобождение Беларуси и общую Победу.
Война закончилась, но разведчики демобилизовались только в 1946-м. Как рассказывал Николай Лукич, тревога из-за недоверия еще долго сопровождала его, до тех пор, пока не увидел себя в списках избирателей. Только после этого вздохнул с облегчением.
Оба разведчика прикипели к Беларуси, здесь обзавелись семьями, здесь и жили. Коцарев - в Лепеле, Николай Лукич - в Минске.
В 1952 году советская котрразведка обоих пригласила к участию в новой операции - все-таки в архивах абвера они числились если не героями, то, по крайней мере, успешно выполнившими задание и не потерявшими доверия. На предложение, не задумываясь, ответили согласием, принялись вспоминать немецкий. Но вскоре необходимость отпала. Только тогда война для них и закончилась окончательно.
Справка:
О размахе деятельности абвера и других спецслужб фашистской Германии свидетельствуют следующие цифры. С октября 1939-го по декабрь 1940 года советскими пограничниками в западных военных округах задержано до 5 тысяч германских агентов и обезврежены сотни диверсионно-террористических групп. Самолеты-шпионы с октября 1939-го по июнь 1941 года вопреки международному праву свыше 500 раз нарушали воздушное пространство СССР.
Из 130 команд и групп абвера, полиции безопасности и СД, тайной полевой полиции, действовавших на советско-германском фронте, по неполным данным, свыше 30 находились на территории Беларуси. За годы войны выявлено 22 разведывательно-диверсионные школы абвера, 36 резидентур и свыше 6.500 агентов спецслужб противника, действовавших против Красной Армии, партизан и подпольщиков.
