Неудавшаяся попытка
За всей финальной величественной церемонией вручения Нобелевских премий стоит годичная круговерть оригинального по форме выдвижения, строго засекреченного обсуждения в немногочисленных по составу Нобелевских комитетах по специальностям (физика, химия, медицина и физиология, литература, экономика), вынесения решений, утверждения Академией наук Швеции... Знания обо всей сложной процедуре у меня остались с начала 1990–х годов, когда Международная ассоциация белорусистов загорелась идеей выдвинуть на соискание Нобелевской премии белоруса — писателя Василя Быкова.
Тогда мне, несведущему, казалось, что все решится просто: съезд примет аргументированную резолюцию, специально приглашенный из Швеции переводчик Стафан Скотт переведет еще пару быковских повестей, потом мы перешлем ему переводы на другие языки, а он все это отнесет в соответствующий комитет, тот проголосует (в нашем воображении — единогласно). Ан нет! Все оказалось и проще, и сложнее. Стафан Скотт долго молчал, наконец позвонил:
— Не с того вы начинаете, друзья–товарищи. Надо с Человека, а вы — по–советски — с организации.
Изобретатель Альфред Нобель действительно придумал оригинальную процедуру. И, может, она — его самое главное изобретение. Поважнее, чем динамит или баллистит.
Получив нелицеприятный ответ от Стафана Скотта, мы начали возлагать все надежды на лауреатов Нобелевской премии Чеслава Милоша и Томаса Венцлову. Оба питали добрые чувства к Беларуси. У первого из них на Витебщине, в Черее, жил когда–то близкий родственник, тоже поэт, но не польский, а французский, Оскар Милош. Да и сам Чеслав приезжал в Беларусь, в Оршу. Отец другого, народный писатель Литовской ССР Антанас Венцлова, был искренним другом белорусской литературы, переводил Купалу, Коласа, Танка... Я неоднократно, на самых разных конференциях, говорил с Милошем и Венцловой. Они обещали, но потом все же давали рекомендации другим. И всегда была у нас какая–то недоговоренность. Оказывается, в завещании Нобеля сказано: «...за наиболее выдающееся литературное произведение идеалистического направления». Сурового реалиста Быкова к идеалистам, конечно, отнести нельзя... Так бы и сказали сразу. Текста–то завещания у нас тогда не было...
