«Белвтормет» призывает промышленников относиться к отходам металла по-хозяйски
«Многие промышленные предприятия Могилевщины, увеличив объемы производства, оказались в плену у металлической стружки», — сообщила «Р» в декабре 2007 года. Материал собкора газеты Николая Давидовича «Увязли в стружке» вызвал широкий резонанс среди руководителей промышленных предприятий. Почему, а главное, у кого возникли проблемы с переработкой вторичного сырья, мы попытались разобраться с генеральным директором Государственного объединения «Белвтормет» Анатолием БОГДАНОВЫМ.
— Действительно, на предприятиях Могилевщины сложилась наиболее напряженная обстановка со сдачей стальной и чугунной стружки. Это вызвано недостатком складских территорий в бобруйском и могилевском цехах РУП «Могилеввтормет» для накапливания подобных видов лома, а также отсутствием в республике потребителей чугунной стружки (даже в брикетированном виде), в объемах, образовавшихся в течение 2006—2007 годов. С вводом пресса для брикетирования стружки в бобруйском цехе вопрос приемки решен, однако проблема ее дальнейшего использования остается.
Надо признать, это республиканская недоработка. И хотя на подготовку было отведено время, мы его упустили. Не владели вопросами глобальной переработки чугунной и стальной стружки. Относились к ней, как к мусору или обычному металлолому. Несколько лет подряд «Белвтормет» брал квоты и поставлял стружку на экспорт. На этом зарабатывал валюту, которую вкладывал в техническое перевооружение. Однако в 2004 году глава государства сказал: хватит продавать, учитесь перерабатывать сами.
За три года предложений, как перерабатывать стружку, было много, в том числе и от Национальной академии наук. Остановились на следующем: закупили брикетировочные прессы, однако проблема пока остается неразрешенной.
— По вашей оценке, сколько понадобится прессов?
— Зависит от их производительности и количества стружки. Но, думаю, на крупных предприятиях с высоким выходом металлоотходов, как МАЗ или МТЗ, достаточно хотя бы по одному. Например, на «Атланте» установили такой пресс и сейчас очень бережно относятся к стружке. Не бросают ее в масло, не кидают туда тряпки. Остальные же настолько привыкли, что у них заберут стружку любого качества, что готовы скинуть в нее все что угодно. Отучить их практически невозможно.
— Но ведь такое отношение к отходам лома было не всегда?
— Еще от СССР остались ГОСТы, которые мы фактически реанимировали. Кстати, тогда к стружке относились совсем по-иному. Когда я работал на МАЗе, как-то проверяющие заметили, что в одном из ящиков для отходов стальная и чугунная стружка лежит вместе. «Белвтормет», в котором я сегодня работаю, наказал меня тогда на 10 рублей. По тем временам это были большие деньги, и для меня это было настолько болезненно, а для всех поучительно. Все стали раскладывать стружку в ящики строго по видам лома. Мы боялись, не дай Бог перемешаешь. А теперь, когда все чохом, когда путают легированную сталь с углеродистой, конечно, БМЗ отказывается от такой стружки. Я могу понять жлобинских металлургов.
— Как вы думаете, почему таких проблем не возникает у иностранцев?
— Наверное, потому, что этой проблемой там занимаются давно. И понимают, что именно из стружки может получиться ценный металл с небольшими затратами.
Сейчас мы отменили СТБ по стружке. Такое решение принято, дабы всколыхнуть ломосдатчиков и вплотную заняться этой проблемой. Конечно, чтобы решить проблему вторсырья, заводам понадобятся деньги. Небольшие, но при этом не надо никаких грандиозных сооружений или оборудования. Всего-навсего следует бережно относиться к стружке, складировать ее по видам, не бросать в нее всякий хлам: шпалы, кусковой лом, тряпки, деревяшки. И не сливать масло. Перерабатывающие предприятия с удовольствием будут брать такой лом.
— Какая стружка не устраивает вас как переработчиков?
— Засоренная примесями и витая. Что касается последней, сегодня немало инструмента, который дает возможность получать сыпучую стружку. А ведь ее легче брикетировать, чем витую. Сыпучая стружка не наматывается на шнеки прессов, ее не нужно дополнительно дробить. Проблему должны решить на предприятиях: достаточно поставить хороший резец на станок. Мы хотим, чтобы в очередной раз вспомнили истину – из плохого зерна хороший хлеб не выпечешь.
Сегодня предприятия пытаются надавить на нас силой: предлагаются самые различные отговорки. Однако БМЗ берет только брикетированную, а не витую стружку потому, что считает энергозатраты. За границей иные подходы. В Австрии стружку везут сразу в тюках и бросают в печку. Наши же предприятия хотят как проще, дешевле и быстрее.
— Сколь остро сопряжена переработка металлоотходов с соблюдением экологических норм?
— В отходах металла до 15—20 процентов эмульсионной жидкости. Едет машина и поливает дорогу. Это тоже нарушение экологии. Горит масло в стружке – над литейкой стоит синий туман. Когда мы впервые поставили прессы, первый вагон брикетов отправили на гомельский «Центролит». Видели бы, что там творилось. Пламя вздыбилось под самую крышу. Валил густой дым. С этой проблемой тоже нужно бороться. Например, на границе между Польшей и Германией на одном из перерабатывающих заводов стружка лежит в боксах под уклоном. Как только жидкость стекла по желобкам, ее направляют в переработку. За эти 10—20 дней металл не успевает впитать в поры масла, эмульсию и прочее. А у нас стружка хранится годами. Поэтому необходимо наращивать количество прессов. Кроме того, ломосдатчики должны понять, что необходимо готовить металлический лом, может быть, даже просушивать, прогонять через центрифугу.
Прессы не смогут выдавить масло. Нет такого оборудования, которое сможет удалить все то, что намешано в отходах. Мы закупили мощные высокопроизводительные прессы. Но даже они с натугой обрабатывают стружку. Можем поставить тысячу прессов, но, пока проблемой не займутся на местах, ничего не изменится.
— Не получится ли так, что предприятия махнут рукой и начнут сбрасывать стружку куда угодно, лишь бы избавиться от нее?
— Не исключено. Да, сегодня, действительно, проще всего ее выкинуть. Но у предприятий есть госзаказ. Если кто-то все же и вздумает разбрасывать стружку, мало ему не покажется. Вплоть до того, что будем передавать дела в суд. Да, сегодня этой проблемой в «Белвтормете» занимаются 5—7 человек. И у них не хватает времени, чтобы полностью отслеживать добросовестность металлосдатчиков. Раньше была инспекция из 160 человек, которая охватывала все предприятия Беларуси. Мы предлагали восстановить такую инспекцию, наделив ее полномочиями, правами и ответственностью. Однако нам ответили, что соответствующее управление создано в Комитете госконтроля. Но ведь у него свои функции. У нашей же инспекции должны быть функции «рабочей лошадки» для принятия конкретных мер.
