Существует гипотеза, согласно которой каждый дом обладает своей особой энергетикой. В русле данной теории можно предположить, что гомельский дворец, несмотря на свое внешнее великолепие, окутывал своих хозяев черной аурой вымирания.В течение 140 дореволюционных лет существования этого грандиозного особняка российских аристократов в нем никогда не рождались дети. Две блестящие дворянские фамилии - Румянцевы и Паскевичи, - владея дворцом в Гомеле, ушли в небытие, не оставив после себя прямых наследников.
Конечно, вполне возможно, что и Румянцевы, и Паскевичи пришли в Гомель, уже неся на себе проклятие, и дворец здесь абсолютно ни при чем. А потому обратим свои взоры к истории и легендам, окружавшим две известные аристократические фамилии
После присоединения к Российской империи части Белоруссии (1772 г.) Екатерина Великая подарила Гомель своему знаменитому полководцу - фельдмаршалу графу Петру Румянцеву-Задунайскому. Граф отличался тем, что имел успех не только в батальных сражениях, но и на ином фронте. Помимо трех законных сыновей, у него было еще пятеро незаконных детей. Казалось бы, такая многочисленность потомства обещала Румянцеву надежное продолжение рода. Ан нет.
Официальные наследники фамилии были уже взрослыми, когда Румянцев-Задунайский вступил во владение Гомелем и организовал постройку дворца-"храма", подобного которому не существовало во всей империи. Гомельский дворец возводился в классическом стиле - для того времени это была новая архитектура, основанная на правилах абсолютной красоты и демонстрировавшая римский стиль - стиль победителей.
После смерти фельдмаршала поместье перешло к его не менее знаменитому сыну Николаю. Николай Петрович был холостяком и не имел детей. Такое же семейное положение имел его родной брат Михаил. У третьего брата - Сергея - дети были. Но - незаконные (три дочери, которые не могли носить фамилию отца и наследовать его имение). Так в 1838 году со смертью последнего сына фельдмаршала исчез великий русский дворянский род Румянцевых.
Следующие владельцы Гомеля приобрели поместье за 800 тысяч рублей. Покупателем был князь Иван Федорович Паскевич-Эриванский - опять-таки фельдмаршал, знаменитый покоритель Кавказа. У князя, вступившего во владение Гомелем, уже были дети - сын Федор и трое дочерей. В отличие от отца, Федор не обладал выдающимися способностями, хотя и имел чин генерала. Его женили на княжне Ирине Воронцовой-Дашковой, необыкновенно умной и талантливой женщине. Однако брак этот оказался бездетным, и фамилия Паскевичей-Эриванских умерла вместе со своим последним обладателем в 1903 году. Хотя поговаривали, что Федор имел-таки внебрачных детей. Но установить правдивость этих данных сегодня невозможно.
Фельдмаршал Паскевич-Эриванский бывал в своем гомельском имении лишь наездами. В 1853 году в возрасте 71 года он еще участвовал в военных операциях против Турции на Дунае. В мае следующего года в одном из боев князь был серьезно контужен, после чего и отправился в Гомель на отдых и лечение. Здесь он тоже явно чудил: играл в прятки и салочки с ребятишками, ставя в неловкое положение случайных свидетелей подобных забав.
Заметим также, что граф Николай Румянцев почему-то невзлюбил великолепный дворец, построенный его отцом, и для своего пребывания в Гомеле возвел себе другой дом рядом с "храмом победоносца".
Однако вернемся к версии о внегомельском происхождении несчастий аристократических фамилий.
Согласно существующей легенде, выдающийся полководец Петр Александрович Румянцев был внебрачным сыном самого Петра Великого и юной графини Марии Матвеевой. В пользу правдоподобности этого исторического мифа говорит отношение императрицы Екатерины Великой к Петру Румянцеву. Всякий раз она оказывала ему царские почести и баловала дорогими подарками. Старые придворные, еще помнившие Марию Матвееву, тоже не сомневались, что Петр Румянцев - действительно сын первого российского императора. Если же учесть, что на всех Романовых, в том числе и потомков Петра I, было наложено смертельное проклятие, то неудивительно, что рано или поздно оно нашло дорожку и к роду Румянцевых.
Впрочем, в жилах Румянцевых так или иначе текла царская кровь. Графы Матвеевы приходились родственниками Петру I по материнской линии.
Николай Румянцев, сын фельдмаршала, любил Гомель и многое сделал для его развития. С отсутствием у Николая Петровича наследников, которые продолжили бы дело отца, связаны сожаления многих современников.
Николай Петрович получил домашнее образование и с 9 лет был записан на военную службу. В 19 лет он уже стал камер-пажем Екатерины II, а через год вместе с братом Сергеем отправился на учебу в Лейденский университет. Николай вернулся в Россию 25-летним зрелым человеком, успев посетить Париж, Женеву, Берлин, Рим и Венецию.
В 27 лет Николай Румянцев заступил на должность полномочного министра при сейме Священной Римской империи, став представителем России в Европе. По традициям русских аристократов, женитьба происходила обычно этак годков в 40.
И вот однажды, когда Румянцев уже подошел к жениховскому возрасту, Екатерина II дала ему деликатное поручение. Ее 15-летнему внуку, будущему императору Александру I, нужно было найти подходящую невесту. Екатерина обратила внимание Румянцева на внучек маркграфа Баденского Карла-Фридриха - четырех дочерей наследного принца баденского Карла-Людвига и его высоконравственной и добродетельной супруги Амалии. Дочери славились хорошим воспитанием, добрым нравом, красотой и здоровьем. Особенно внимательно императрица советовала присмотреться к двум старшим принцессам - 13-летней Луизе-Августе и 9-летней Фридерике-Доротее. В случае, если, по мнению Румянцева, девочки окажутся достойными Российского императорского дома, следовало, собрав все необходимые сведения, добиться согласия родителей на поездку сестер в Петербург.
Румянцев присмотрелся. И сразу же очаровался старшей - Луизой-Августой. Сопровождавший его в поездке в Карлсруэ граф Евграф Комаровский писал о ней так: "Я ничего не видывал прелестнее и воздушнее ее талии, ловкости и приятности в обращении". Румянцев подружился с будущей императрицей Елизаветой Алексеевной, но отношения между ними сохранялись платонические. Сохранилась переписка, подтверждающая нравственную чистоту их взаимоотношений. Более того. Влюбленным был только Николай. Ответные чувства красавица Елизавета, несчастливая в браке, дарила другим придворным.
Есть предположения, что именно эта романтическая история и стала препятствием семейному счастью Румянцева с какой-либо другой женщиной его круга.
* * *
Как говорят специалисты-историки, гомельский дворец не только воплотил в художественной форме дух екатерининской эпохи, но и повторил судьбу многих начинаний того времени - яркое помпезное начало, затем резкое охлаждение к уже сделанному и почти полное забвение.
Элитарный российский журнал "Столица и усадьба" в 1914 году опубликовал восторженную статью видного искусствоведа Георгия Лукомского с фотографиями гомельского дворца и его роскошных залов. Фотографии говорили о бесчисленных сокровищах, хранящихся здесь.
В целом же историческая и культурная значимость дворца была настолько велика, что после Октябрьской революции он сохранялся в неприкосновенности. Даже немецкие войска, оккупировавшие Гомель в первую мировую, отнеслись к поместью почтительно, около него выставлялась охрана, ничего не было тронуто или испорчено. Советские власти, хотя и разместили в нескольких залах свои учреждения, ко всему остальному также отнеслись бережно. Ничто, казалось, не предвещало беды. Но случилось непредвиденное...
23 марта 1919 года в Гомеле восстали два полка под руководством офицера Стрекопытова. Мятежники захватили дворец, разместили здесь телефонный узел и пункт наблюдения (дом стоял на высоком берегу Сожа). Бои происходили у самого особняка. Ночью по дворцу открыла сильный огонь артиллерия. Снаряды попали в крышу дворца, и он загорелся. Прибывшие из города пожарные команды не смогли потушить пожар. Всему, что находилось во дворце, грозила неминуемая гибель.
Находившийся в Гомеле эмиссар наркомпроса Викентий Викентиевич Пашуканис собрал служащих дворца и вместе с ними кинулся в горящее здание. Выносил оттуда холсты, гравюры, книги, рукописи, серебро, золотые вещи, ордена, оружие.
Ценнейшее собрание гомельского дворца - историческое серебро, драгоценности, мебель, фарфор, скульптуры, портреты, миниатюры, рисунки, стекло - все те "мелочи", которые составляли дух и атмосферу этого дома, чуть было не стали добычей огня. Практически все спасенное было увезено в Москву. В отчете музейного отдела наркомпроса утверждается: "Сокровища дворца Паскевичей-Эриванских - около ста пудов золота и серебра - были перевезены в Москву и сданы в Исторический музей".
Вдумайтесь в эту ошеломляющую цифру - около ста пудов! Иными словами, 1.600 килограммов золота и серебра! И все это в монетах, драгоценностях, изделиях прикладного искусства, в фамильных сервизах, в неповторимых художественных произведениях! К сожалению, теперь немногое осталось даже в музее. В тяжелые 20 - 40-е годы большая часть привезенного Пашуканисом пошла на покупку хлеба, машин, оружия.
Сегодня дворец Румянцевых-Паскевичей реставрируется. Но, увы, он уже не тот, что был при Румянцевых и Паскевичах.
