В начале XIX столетия Российская империя продолжала активное освоение своих огромных восточных территорий, начатое в свое время еще атаманом Ермаком. Наконец наступил такой момент, когда на Дальнем Востоке границы великой России соприкоснулись с границами великого Китая. Понимая это, тогдашние лидеры Российской империи стремились получить как можно больше информации о своем новом соседе, для чего в Китай неоднократно отправлялись специальные разведывательные миссии.
В составе одной из них, отправившейся в Китай летом 1830 года, был и выходец из Беларуси Осип Ковалевский — будущая звезда востоковедения России и Европы.
Оберег атамана
Руководство миссии включило нашего земляка в ее состав как прекрасного специалиста–востоковеда, владеющего многими восточными языками и наречиями.
По пути следования миссии во время одного из ночлегов в пустыне Гоби на ее стоянку напал отряд жестоких хунхузов — местных бандитов. От неминуемой смерти путешественников спасла не вооруженная охрана, которую бандиты легко нейтрализовали под покровом темноты, а безоружный Ковалевский. Как оказалось, он превосходно знал наречие, на котором общались хунхузы, и очень скоро смог расположить их атамана. Причем расположил, как сегодня говорят, с явным «перебором». Когда атаман решил отпустить миссию восвояси, то самого Ковалевского удумал оставить при себе в качестве переводчика. Не ожидавшему такой развязки ученому пришлось затратить массу усилий, чтобы убедить хунхузского Махно отпустить и его с миром.
На прощание суровый бандит так расчувствовался, что снял с себя охранительный амулет и повесил на шею Ковалевскому. «Он спасет тебя от многих бед», — сказал атаман на прощание. Что подумал в те минуты Ковалевский, остается тайной, но амулет за все время пребывания в Китае не снимал. И как оказалось, не зря...
Наконец осенью 1830 года миссия после изнурительного перехода через Монголию достигла горного хребта, по вершине которого, словно огромной длины змея, вилась Великая Китайская стена. Перед глазами россиян открылась бесконечная панорама Китая с его густонаселенными городами и селами и тщательно обработанной землей...
Востоковед поневоле
Статьи о Ковалевском в большинстве энциклопедий скромно умалчивают о его белорусском происхождении. Только в некоторых источниках значится город Гродно. Но Ковалевский родился не в Гродно, а в Большой Берестовице, совсем небольшой белорусской деревне в Гродненской губернии. Образование по тем временам получил отменное — знаменитая Свислочская губернская гимназия, оставившая в белорусской истории очень приметный след. Это в ее стенах шлифовались многие будущие бриллианты нашей национальной истории: руководитель драматического восстания 1863 года Кастусь Калиновский, художник Наполеон Орда, писатель Юзэф Крашевский...
После гимназии Ковалевский учился в Виленском университете на факультете филологии. Его сокурсниками были Ян Чечот и Томаш Зан — будущие крупные поэты, Игнатий Домейко — будущий национальный герой Чили. И, наконец, Адам Мицкевич — будущий классик мировой литературы. (Ковалевский, кстати, был прототипом одного из главных персонажей его знаменитой поэмы «Дзяды».) Юноши сформировали ядро тайного студенческого революционного общества филоматов, пропагандировавшего просветительские и национально–патриотические идеи. Туда по рекомендации Мицкевича уже на первом курсе вступил и Ковалевский, и это событие круто повернуло его судьбу.
В университете Осип был в числе лучших студентов, у него были блестящие перспективы в педагогике и в области античной философии. Но России не суждено было получить в лице Ковалевского великого педагога. Незадолго до выпуска Ковалевского власти напали на след филоматов и в одну из ночей большинство его членов было арестовано.
Дело филоматов было настолько скандальным, что им занялся сам император Николай I. Зная бескомпромиссность царя, арестованные ожидали самых суровых последствий. Но тот проявил явное милосердие. Наказание большинства ограничилось высылкой во внутренние губернии России под надзор полиции. Что касается Ковалевского, то он получил наказание по нынешним меркам весьма странное. Его отправили в Казань, где юного «бунтовщика» обязали... изучать восточные языки в местном университете. Так волею судьбы Ковалевский стал востоковедом...
В Казани Ковалевский, демонстрируя отличную базовую подготовку, практически за один год овладевает арабским, персидским и тюркским языками. Тогдашний ректор Казанского университета знаменитый ученый–математик Лобачевский не мог не заметить выдающиеся способности нашего земляка и назначил его на должность руководителя первой в Европе кафедры монгольского языка. А с целью более основательного изучения этого языка отправил молодого ученого в командировку в Забайкалье.
В Забайкалье Ковалевский проделал огромную работу по созданию грамматики и словаря монгольского языка. Свидетельством этому стали уникальные автографы, оставленные в его записных книжках Трубецким, Волконским, Давыдовым...
Смертельные рукописи
Именно в это время в Забайкалье и формировалась миссия в Китай. По рекомендации одного из ученых — коллеги Ковалевского по Казани — его включили в эту миссию буквально в последний момент.
В Пекине Ковалевский встречает земляка, знаменитого тогда в Китае врача Войцеховского, спасшего как–то жизнь принцу царствующей в Китае династии. Это Войцеховский познакомил Ковалевского с высшим лицом буддийского духовенства Китая Минджул гэгэном. И когда наш земляк проявил интерес к материалам об истории династии Чингисхана, буддист признался, что он единственный человек в мире, который может помочь в этом деле.
Через некоторое время Ковалевский оказался в одном из древнейших буддийских монастырей, где в глухом подземелье ему показали документ, который, как он сразу понял, был бесценным, — летопись монгольской династии Юань. Это была невероятная удача, найти оригинал этого документа было заветной мечтой всех историков мира!..
С разрешения монахов Ковалевский принялся лихорадочно делать копию бесценного документа. Его нельзя было выносить из подземелья, и поэтому ученый вынужден был работать на месте при свечах. В течение нескольких месяцев Ковалевский спал урывками, боясь, что какие–либо случайные обстоятельства могут помешать довести дело до конца. Но наконец копия была готова. Ковалевский был на седьмом небе от счастья.
Возвратившись в Пекин, он стал готовиться к отъезду в Россию, ибо командировка миссии в Китае как раз подходила к концу. И тут наш земляк неожиданно заболевает. Его болезнь была странной: он не чувствовал боли, но не мог пошевельнуть ни одним своим членом. Большой дока в медицине Войцеховский только разводил руками.
Посоветовали пригласить одного старого тибетского лекаря. Тот объяснил, что болезнь — следствие работы с древней летописью. «Он должен был умереть сразу же, как прикоснулся к ней, но его спасло вот это», — и он показал рукой на висящий на шее Ковалевского амулет, подаренный атаманом хунхузов...
Уже выздоровев, перед самым отъездом из Китая Ковалевский, просматривая сделанные копии, вдруг обнаружил, что треть страниц совершенно чиста...
От Казани до Варшавы
По возвращении в Россию Ковалевский получил назначение — возглавить возрожденную кафедру монголоведения Казанского университета. Там впервые в Европе стали готовить специалистов по монгольской словесности. За большие заслуги Российская академия наук избрала Ковалевского академиком, но Николай I вычеркнул его фамилию из списка, не забыв его филоматство. Правда, через восемь лет его наследник эту несправедливость исправил, одновременно дав согласие на назначение Ковалевского ректором Казанского университета. Но вскоре Ковалевский был уволен с этой должности, ибо не смог предотвратить антиправительственное выступление студентов.
Через некоторое время Ковалевский принял предложение Варшавского университета возглавить кафедру всеобщей истории. Здесь первым в Европе он стал читать лекции на монгольском языке и по истории монголов. Там он продолжил работу над своим главным трудом — «Историей монголов». Работа над этой книгой, в которой он всецело использовал сенсационные материалы упомянутой летописи Чингисидов, уже практически близилась к завершению. Но, видимо, над этой летописью и на самом деле висел какой–то злой рок...
Ковалевский переехал в Варшаву незадолго до восстания 1863 года и перевез сюда большую часть своего личного архива. В один из дней восстания мимо дома, в котором жил ученый, проезжал царский наместник в Польше и кто–то бросил из окна бомбу. Сановник чудом остался в живых, но в ярости приказал сжечь дом. Вместе с домом сгорели библиотека и большинство архивов Ковалевского, в том числе и уже почти готовая «История монголов». Ковалевский, который в это время отсутствовал, очень тяжело переживал ее потерю...
Лекции профессора Ковалевского в Варшавском университете всегда проходили при полном аншлаге. И последняя в жизни лекция нашего знаменитого земляка, великого ученого и мыслителя, не была исключением. Студенты благоговейно внимали одному из крупнейших европейских авторитетов. Ковалевский, как всегда, страстно обращался к своим слушателям и вдруг, прервавшись на полуслове, неожиданно рухнул прямо на помосте перед кафедрой — сердце ученого остановилось...
Ковалевский упал, словно его настигла невидимая стрела мстительных кочевников, к сакральным тайнам которых он имел смелость прикоснуться. Ведь название той последней его лекции было: «Чингисхан — основатель династии Юань»...
