Наровлянскую «панскую усадьбу» на берегу Припяти я видел во время командировок много раз — но только с реки. С тех пор один из самых заметных объектов усадебно–паркового комплекса — беседка–«маяк» — является для меня символом Наровли. Лишь недавно представилась возможность рассмотреть все это вблизи, походить по дому. В общем, лучше бы я продолжал смотреть издали...Имение братьев Горватов внесено в Государственный список историко–культурных ценностей. Называют разные даты строительства усадьбы — первая половина XIX века, но и более точную — 1850 год. Местные помещики на протяжении века формировали экономику Наровли и окрестностей. Да и сегодня градообразующим предприятием является кондитерская фабрика, которую Горваты построили в 1913 году.
После революции усадьбу растащили. Директор местного музея Раиса Бобр говорит, что до сих пор в домах местных жителей встречаются разрозненные предметы из имения. Музею никто ничего не отдает («Как ни странно», — говорит Раиса Болеславовна). То, что не пошло по рукам, было в 1917–м национализировано и отправлено сначала в Гомель, потом в Питер, потом следы потерялись.
Здание в народе именуют дворцом. В последние годы советской власти здесь размещалась школа–интернат. Большой пользы строению это не принесло. Еще меньше пользы принесла эвакуация учебного заведения после чернобыльской аварии. Тогда не до барских имений было — поговаривали о ликвидации Наровли вообще.
Три года назад приезжали эксперты ЮНЕСКО — на предмет включения комплекса во «всемирное наследие». До «всемирного наследия» имение не дотянуло — «квота» оказалась исчерпана, да и сложно конкурировать с Колизеем и египетскими пирамидами. Но даже несведущему понятно: с усадьбы надо сдувать пылинки. Тем более что война оставила нам не много подобных раритетов.
...Пока я бороздил сугробы, пробираясь к дворцу, в голове предсказуемо возникали образы дам в кринолинах, которые, выйдя из золоченых карет, поднимаются по нарядным лестницам, причем ковры пристегнуты золотыми такими штуками. Впрочем, внутри усадьбы я сразу смекнул, в чем мое главное отличие от старых хозяев. Скорее всего, гуляя по прекрасному зданию в стиле позднего классицизма, они не опасались наступить на что–нибудь вязкое и вонючее...
Заснеженные помещения несут следы буйной хозяйственной деятельности. 20 лет дворец рассматривается некоторыми «краеведами» исключительно как сырьевой придаток, где можно кирпичей наломать. Сквозь безнадегу социалистической штукатурки проглядывает дранка, которой больше века. Заваленная мусором парадная лестница до сих пор выглядит внушительно. Не имеющие культурной ценности интернатские печки разобраны и сложены аккуратными кучками — подготовлены к вывозу. «Краеведы» пытались отдирать со стен и колонн убогонькую розовую плитку, переломали половину... Собственно, все ценное давно украдено. От памятника старины осталась только мощная коробка — метровые кирпичные стены пока не поддаются лому и природным катаклизмам.
...В районном отделе культуры, на балансе которого числится усадьба, мне рассказали, в чем выражается государственная охрана памятника: он оснащен знаком, на котором как раз написано, что памятник охраняется государством. Начальник отдела Виктор Захаренко говорит, что через год–два здание будет восстановлено, уже выделена часть денег на разработку документации. Дворцу осталось протянуть эти год–два.
Что касается полезности усадьбы для района, области, страны, то пока неясно — то ли это великолепное достояние, то ли головная боль. По исторической значимости — безусловно, большая ценность, способная принести материальные и моральные дивиденды. По деньгам, которые требуются на приведение дома в божеское состояние (на предприятии «Гомельреставрация» говорят, что только подготовка проектно–сметной документации «тянет» на 70 тысяч долларов), — конечно, головная боль. В общем, многим было бы проще, если бы Горваты ничего не строили...
Кстати, «охранную» табличку я так и не нашел. Оно и правильно. Текст «Охраняется государством» смотрелся бы здесь слишком красноречиво.
