Права ребенка должны защищать специальные судыПервые четыре года жизни Денис провел в квартире без света, газа и мебели. Спал малыш на голом полу, донашивал чьи–то обноски, дышал смрадным воздухом притона, почти не бывал на улице, питался объедками от застолий матери с отцом, у которых пьяный праздник был каждый день. Как выжил? Не иначе чудом. В многоэтажке обитало еще много людей, но не нашлось ни одного, кто бы поучаствовал в судьбе Дениса. Когда мальчугана забирали в детдом, он больше походил на звереныша, чем на человеческое дитя. У новой мамы «маугли» Ольги Янковской есть все основания задать справедливый вопрос: куда, спрашивается, все это время смотрели соответствующие социальные службы, почему ребенком вовремя не занялись органы опеки и попечительства?
У хозяйки Дзержинского детского дома семейного типа Ольги Янковской 9 детей — от 1,5 до 17 лет. Все они появились на свет от разных мам, а сейчас — одна семья. Но воспоминания из прошлой жизни, которая была «до мамы Оли», из памяти ребят изглаживаются тяжело. Страданий, выпавших на долю каждого из них, хватило бы на десятерых взрослых. И ведь что примечательно: семьи, в которых родились дети Ольги, жили не в вакууме, не в дремучем лесу. Рядом были соседи, воспитатели, педагоги, родня. Но долгие годы никому не было дела до семейных кошмаров, к которым окружающие попросту... привыкли.
Трехлетнюю Настю нашли... возле мусорного ящика. Ее выбросили, как ненужную вещь. В пять лет из Жодинского детдома малышку взяла к себе мама Оля. Девочка долгое время закрывала ладошками голову, словно защищаясь от невидимого врага. Врагом была ее собственная мать, как гласят официальные документы, в один прекрасный день пропавшая без вести. Родительница била Настю по голове по всякому пустячному поводу — это все, что дочь о ней помнила. Постепенно образ мамаши–истязательницы потускнел. Но душевная боль перемешалась с физической: возникли проблемы с сердцем.
Биологические родители ребят, которых растит Ольга Янковская, умерли или находятся за решеткой. Как это ни странно, их детьми соответствующие инстанции заинтересовались только в связи с данными обстоятельствами. Некоторые из ребят и вовсе числились «мертвыми душами»: их пропащие матери не удосужились даже получить свидетельства о рождении детей.
Понятие «кризис семьи» прочно вошло в список главных социальных недугов. А кто назначит лечение? Собственно говоря, вакансия «семейного доктора» свободна. Конечно, нельзя сказать, что контроль за кризисными «ячейками общества» отсутствует. Милицейская система «Быт» включает в себя данные о 20 тысячах семейных скандалистов. Только вот графы «дети» в этих списках нет. Увы, но нередко на детей, попавших в беду, мы обращаем внимание лишь тогда, когда они, бросив вызов равнодушному обществу, преступают его законы или сами становятся жертвами злоумышленников (в ряде случае — своих же родителей).
Насилие, как известно, порождает насилие, причем в геометрической прогрессии — принцип бумеранга. Проанализировав некоторые статистические данные, сомневаться не приходится: пожинаем, что посеяли. В прошлом году от рук собственных родителей пострадали 763 ребенка, из них 50 (!) убиты, 6 изнасилованы. В нынешнем году 33 маленьких белоруса ушли из жизни по собственной воле, но в первую очередь вина за эти трагедии лежит на их отцах и матерях. Зло, оперившись, возвращается: за 9 месяцев нынешнего года зарегистрировано более 3.900 преступлений, совершенных школьниками и учащимися ПТУ.
Долгое время вопрос «Что делать в данной ситуации?» звучал риторически. Пришло время ответить на него, так сказать, по существу. Недавно педагоги, правоохранители, ученые и законодатели собрались за «круглым столом» Национального центра художественного творчества детей и молодежи, чтобы обсудить механизмы противодействия насилию. В действующем УК есть превентивные статьи («Истязание» и «Угроза убийством»), применив которые, можно предупредить более тяжкое преступление. Но речь не о взрослых людях, способных защитить свои права, а о детях, которые целиком и полностью зависят от своих горе–отцов и матерей. По закону дети до 14 лет могут самостоятельно обращаться в прокуратуру, а с 14 — в суд для защиты своих прав. Но о подобных прецедентах в Беларуси никто не слышал.
Переломить ситуацию мог бы закон о предупреждении и пресечении насилия в семье. В тех странах, где такой закон принят, количество преступлений, совершаемых на бытовой почве, уменьшилось более чем на треть. Подобный законопроект был разработан и у нас, однако судьба ему была уготована многострадальная. Иначе не скажешь. После многочисленных согласований в проекте был найден ряд недочетов. Так, скажем, возникли сомнения по поводу жизненности такой превентивной меры, как охранный ордер. Не решен вопрос, кем и как будет охраняться жертва насилия и вообще, реально ли приставить к каждому притесняемому члену семьи по охраннику? Депутат Палаты представителей Анна Бурова предложила всем желающим войти в группу по доработке документа. Многие участники заседания «круглого стола» заинтересовались этим предложением. Кроме того, на форуме прозвучала еще одна важная информация: в Беларуси разработана концепция ювенальной юстиции. А значит, есть перспектива создания судов, где будут рассматриваться дела с участием несовершеннолетних. Это мировая практика: разбираются в мотивах, толкнувших ребенка на преступление, и определяют меру вины взрослых перед маленькими гражданами специально обученные судьи самой высокой квалификации.
