За что воевал 17-летний партизан Сулковский и как Иван Филимонович вывел в лидеры отстающий житковичский колхоз
В управлении сельского хозяйства и продовольствия Житковичского района о ветеране говорят: «Человек-легенда, партизан, в послевоенные годы сельское хозяйство района поднял». Напрашиваюсь к Ивану СУЛКОВСКОМУ в гости. С порога тепло привечает: «Корреспондент «Сельской газеты»? Приятно познакомиться. Про меня ваши Эйдин и Кашкан материал делали. Этак лет 50 тому назад. Располагайтесь…»
Газетные и журнальные вырезки, которые бережно хранит Иван Филимонович в толстой папке, — напоминание о молодости и трудовом пути. Вот, к примеру, заметка журналистов Эйдина и Кашкана про молодого председателя колхоза «III Интернационал».
Иван Филимонович, крепко держа в руках удостоверение партизана, вздыхает:
— Только времен Великой Отечественной войны нет в папке вырезок из газет. Воспоминания душу бередят.
В окрестностях деревни Дзержинск (тогда Туровского, а теперь Лельчицкого района) были прекрасные пастбища. 13-летнему Ване Сулковскому с отцом выпала очередь пасти колхозных волов. Через день тишину на пастбище нарушил крик односельчанина:
— Дядько Филимон, война началась! Председатель велел гнать волов в деревню!
Поручение председателя Сулковские выполнили. Когда возвратились в Дзержинск, в центре деревни уже было экстренное собрание. С наспех сколоченной трибуны выступал председатель сельсовета. Говорил — и как в воду глядел: «Помните, товарищи, война эта не год, не два — пятилетняя. Если мы и уйдем, рано или поздно вернемся. Не выдавайте друг друга врагу». Председатель всем раздавал задания, пока в деревню не пришли немцы.
Чтобы оккупантам не достался скот, Ване Сулковскому и его соседям — двум подросткам лет 17 — поручили два колхозных стада свести в одно и гнать его в тыл, за 5 километров. Откуда ни возьмись два самолета с черными крестами. Скот — в лес, а парни просят: «Ваня, возвращайся домой, сами погоним». Иван снял с себя полотняную торбу, где буханка хлеба лежала да кусок сала, и побежал в деревню. С пастбища живыми хлопцы, что там остались, не вернулись…
ОСОБЕННО опасались сельчане помощников фашистов — полицаев. Как пришла в Дзержинск «новая власть», так и объявились в селе ее служки. Местный люд они держали на «мушке»: постоянно допытывались, кто знает местные болота и леса, кто в связи с партизанами? Иван Филимонович помнит, как ждали в его деревне партизан:
— Отдавали им все, что могли. У нас один дед был прижимистый, Титом звали. Так даже он не поскупился и партизанскому отряду бычка отдал.
Полицаи за предполагаемую связь с партизанами хотели уличить и дядьку Филимона, мол, будто бы он, управляя телегой, повредил телефонный провод. Филимона Ефимовича арестовали и отправили в Туров, где нацисты расстреливали коммунистов и евреев. Только смекалка да быстрые ноги уберегли Ваниного отца от верной гибели…
Сами сельчане спасались в полесских болотах. Там и создавались партизанские отряды. Дзержинский отряд, которым руководил колхозник Константин Мишкевич, назвали «Освобождение». Константин Яковлевич знал все леса, тропки-дорожки, был знатным охотником. «Освобождение» примкнуло к более крупному отряду «За Родину». Им командовал танкист Василий Просолов, бежавший из немецкого плена. Ивана Сулковского отправлял он на разведку в близлежащие деревни. Требовалось разузнать местонахождение немцев и полицаев. Так однажды напоролся на засаду: подошел к врагу слишком близко. Ивана ранили в ногу, повезло, что успел скрыться в лесу.
А однажды поручили уничтожить агитационные листовки, которые стопками скидывали гитлеровцы с самолетов. Такую «почту» нужно было либо собирать и сжигать, либо топить в болоте. Почему? Текст в листовках был таков (дословно): «Всех ваших баб замучили колхозы, родной мой сын, за что воюешь ты?». Так фашисты призывали партизан сдаться. Но желающих пойти к немцам в плен среди тех, кто коротал дни и ночи в холодных землянках, не находилось. Дома родного с лета 1943 года у них тоже не было: от полесской деревни на 300 дворов осталось одно пепелище…
Фронт слишком долго стоял в окрестностях Турова. Все дороги и подступы к непроходимым для немцев болотам были заминированы. Новости тем временем обнадеживали: Речицкий, Калинковичский, Мозырский районы освобождены… 5 июля 1944 года и в Туровский район пришла Красная Армия. Люди, вспоминает Иван Сулковский, ликовали:
— В деревне Люболи разместили временно райисполком. Там собирали тех, кто по возрасту подходил для армии. Секретарь райкома Белявский спрашивает у меня: «Сколько лет?» «17, — отвечаю. — Дома сестра с тремя малолетними детьми на руках, престарелый отец». «Оставайтесь за ними присматривать, ставьте дом, запасайтесь на зиму дровами», — решил секретарь райкома.
Пришлось остаться. Ну а свою семью создал в декабре 1946-го: в жены взял медсестру из Турова Евфросинию.
ТРУДОВУЮ биографию Иван Сулковский начинал в родном Дзержинске, на должности заведующего фермой. Его заметили и предложили пойти председателем Дзержинского сельского Совета:
— Знаете, люди тогда работали фактически за идею, на энтузиазме. Не сомневались — дружно преодолеем все трудности и заживем счастливо. С нами рука об руку трудились ветераны, которые возвратились с фронтов Великой Отечественной. И все одинаково сильно хотели сделать жизнь лучше. А поднимать тот же колхоз ой как было сложно...
До июня 1962 года в колхозе «III Интернационал», что в житковичском Белеве, сменились 13 председателей. Одни руководители, испугавшись трудностей, сами увольнялись, других увольняли за недочеты в работе. Ивана Филимоновича предостерегал первый секретарь Житковичского райкома партии Михаил Рябцев, с которым ехали на грузовике в глухомань, по болотистой дороге: «Легкой жизни не будет тебе там, Филимонович. Хозяйство, как и эта дорога, — живого места нет». А я в ответ лишь пожимал плечами и думал, что сообщу колхозникам на выборном собрании. Решил сказать, мол, собираюсь здесь на 15 лет задержаться, а может, и на всю жизнь. Поначалу мне не верили».
БЕЛЕВЦАМ не хватало дисциплины. И денег. Тогда Сулковский предложил колхозникам их заработать. Начали с животноводства — денежной сферы, а именно, с бычков на откорме. Сначала концентратов для кормления не было, поэтому ездовые должны были косить максимально много травы на рассвете (именно в ранние утренние часы в ней много питательных веществ), за что им полагалась двойная оплата. Начали, как на дрожжах, расти и бычки.
Если на мясокомбинат сдавали бычка в зачетном весе 300 и больше килограммов, то телятница на откорме получала по 3 рубля сверху за каждую голову. Потом размер этой «премии» увеличился до 5 рублей — при сдаче бычка от 400 килограммов и больше.
Провели реконструкцию на молочно-товарных фермах, принялись и своих телят выращивать. Механизировали процессы раздачи кормов и удаления навоза. Только при Иване Сулковском в колхозе «III Интернационал» появился птичник по выращиванию бройлеров.
В свои 86 Иван Филимонович прекрасно помнит главные показатели экономической эффективности сельхозпредприятия. Рентабельность доходила до 72 процентов, заработки людей выросли до 150 рублей (в то время в республике люди в среднем получали 80—100 рублей в месяц). Зажиточный колхоз строил школы, бани, колодцы... Возвел мемориальный комплекс воинам-белевцам. Председатель Иван Сулковский мог по пять лет в отпуске не бывать, если дело того требовало.
В «III Интернационале» вырастили не одного кавалера трудовых орденов и медалей. Иван Филимонович и сам кавалер орденов Ленина и Октябрьской Революции, «Знак Почета». Все награды — за трудовые заслуги.
uskova@sb.by
Фото автора
