История Мюнхенского соглашения (или все–таки лучше «сговора»?) еще не закончилась

В Мюнхен я приезжаю каждый год в феврале — на Международную конференцию по безопасности, на которой политики и военные обсуждают вопросы войны и мира. Последние годы все чаще говорят о войне и все реже о мире, здесь это звучит особенно тревожно. В этом году на конференцию впервые приезжал премьер–министр Израиля Биньямин Нетаньяху. Меры безопасности были приняты экстраординарные, уж поверьте — таких ограничений в передвижении и во время выступлений вице–президентов США не было. Нетаньяху говорил, что ему особенно трудно приехать именно в этот город, невзирая на всю важность конференции и вопросов, которые она обсуждает. Именно здесь, говорил он, был сделан первый шаг к Холокосту. Именно здесь.


...Здание, в котором восемьдесят лет назад, в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года, было подписано Мюнхенское соглашение (более известное нам из учебников истории как «Мюнхенский сговор»), находится всего в двадцати минутах ходьбы от гостиницы «Байришер Хоф», где проходят заседания конференции по безопасности. Среди подъеденных историей песочно–коричневых зданий на огромной, но почти всегда пустынной площади одно выделяется белой свежестью — это Документационный центр истории национал–социализма, открытый в 2015 году. Мюнхенцам потребовалось 70 лет, чтобы «посмотреть в лицо истории», говорил мне его директор–основатель Винфрид Нердингер. Из его окна открывается вид на историю: по этой самой площади в 1930 — начале 1940–х маршировали поклонники Гитлера. Здесь же стоят два похожих, как близнецы– братья, здания: одно было штабом национал–социалистской партии, а во втором подписали то самое Мюнхенское соглашение, которое разделило Чехословакию, чьих представителей сюда даже не пригласили. Мюнхенское соглашение и его последствия — урок, к которому политики и историки возвращаются вновь и вновь. Но это не означает, что политики этот урок выучили.

...В знаменитом курортном городе Карловы Вары публика прогуливается, потягивая минеральную воду из кружек с закругленным носиком и разговаривая про погоду и природу — о чем еще можно разговаривать на курорте? Исторические споры тут покажутся неуместными. Хотя на самом деле им здесь место. Здесь — это возле готического здания Lazne III (третий санаторий, если по–нашему), где и был сделан первый шаг к Мюнхену.

Тогда это была Судетская область Чехословакии и жили здесь в основном немцы. За партию судетских немцев, во главе которой стоял Конрад Генлейн, на парламентских выборах проголосовали 1,25 млн человек, и она фактически стала второй политической силой в стране. 24 апреля 1938 года в здании Lazne III партия Генлейна приняла короткую, всего восемь пунктов, Карлсбадскую программу (Карлсбад — еще одно историческое название Карловых Вар). Ее основное требование — предоставление автономии судетским немцам. Праге идея не понравилась, зато из Великобритании прибыла специальная миссия лорда Уолтера Ренсимена и требование поддержала. 5 сентября правительство Чехословакии согласилось на создание немецких и венгерских автономных районов. Но страну это не спасло. У Гитлера на нее были другие планы: ему нужна была отлично работающая чехословацкая военная промышленность и заводы «Шкода», выпускавшие танки. Судьба судетских немцев была предлогом, причем исключительно удобным, для того чтобы получить больше танков и оружия.

Но тогда судьба Судетов, как и всей Чехословакии, зависела не только от желаний Гитлера, но и в значительной степени от Великобритании и Франции, которые Чехословакии были союзниками, а Третьему рейху — соперниками.

12 сентября Гитлер выступил с речью в Нюрнберге: «Я обращаюсь к представителям западных демократий: мы озабочены положением судетских немцев. Если этим людям откажут в справедливости и помощи, они получат и то и другое от нас. Я сторонник мира, но в этой ситуации я не стану колебаться». Сигнал получен и принят: 14 сентября в Судетской области начинаются волнения. И если еще вчера местные немцы требовали автономии в составе Чехословакии, то сейчас им нужно воссоединение с исторической родиной. Правительство Чехословакии ввело военное положение и отправило танки для подавления мятежа. Гитлер мысленно аплодировал, а судетские немцы отвергали любые предложения Праги договориться, митинговали и кричали о жестокости чехов.

15 сентября в альпийскую резиденцию Гитлера решать чехословацкий вопрос прилетел премьер–министр Великобритании Невилл Чемберлен: «Сколь ужасной, фантастичной и неправдоподобной представляется сама мысль о том, что мы должны здесь, у себя, рыть траншеи и примерять противогазы лишь потому, что в одной далекой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно». Гитлер говорил, что для сохранения мира нужно решить вопрос судетских немцев: мол, три миллиона соотечественников оказались вне родины, им ее нужно возвратить. Разве принцип самоопределения наций не об этом?

Вернувшись в Лондон, Чемберлен говорил своим министрам: «Подумайте, есть ли у нас оправдание для того, чтобы начать войну? Я думаю, нет. Этим утром я летел над Темзой и с ужасом представил себе, что в нашем небе может появиться немецкий бомбардировщик. У нас нет выбора. Нам придется позволить Германии оккупировать Судеты, потому что у нас нет сил этому помешать». Лорд Чемберлен умрет 9 ноября 1940 года и еще успеет увидеть немецкие бомбардировщики над Лондоном и другими городами столь тщательно оберегаемой им страны. По иронии судьбы, в 1940 году в битве за Британию с асами люфтваффе сражались 88 чехов и словаков. Чех Йозеф Франтишек только за сентябрь сбил 17 вражеских самолетов. Но лорд Чемберлен об этом уже не узнает, а его преемник Уинстон Черчилль назовет Мюнхенское соглашение «трагедией». И всякий раз, когда я об этом вспоминаю, не могу избавиться от мысли, что история могла пойти по совсем другому сценарию, если бы в 1938 году у Британии был другой премьер. Но — никаких сослагательных наклонений, история их не любит, хотя историки с политиками используют постоянно.


Исторической справедливости ради: за счет Чехословакии в 1939 году поживился не только Гитлер — после оккупации Германией Судетской области Польша оккупировала Тешин, а Венгрия — южные районы Словакии и Подкарпатскую Русь.

Чехословакия ощущала себя преданной. И та давняя травма дает о себе знать до сих пор. До сих пор ведутся споры и дискуссии: почему мы приняли этот документ, почему не защищались? Ведь в то время в Чехословакии была боеспособная армия, но... Чешский историк Матей Спутны говорит: «Первая реакция хорошо известна: в сентябре 1938–го действительно много людей хотели сражаться за Чехословакию. Особенно в Богемии, среди солдат чехов по национальности и среди более широкого общества было большое желание сражаться за государство. Но когда случился Мюнхен и территория была сдана, атмосфера изменилась очень быстро. Чешское общество почувствовало себя преданным не только великими державами — Великобританией и Францией, и судетскими немцами, но также собственной политической и демократической элитой».

...На здании в Мюнхене, где было подписано соглашение, развязавшее Гитлеру руки, нет никакой таблички, напоминающей о его историческом значении. Здесь сейчас Высшая школа музыки и театра. Памятных табличек нет и на здании Lazne III в Карловых Варах: в большом зале, где принималась когда–то Карлсбадская программа, выступает Карловарский симфонический оркестр, один из старейших в Европе. И всякий раз, слушая здесь концерт, я вспоминаю Генлейна и судетских немцев, которые дорого заплатили за Мюнхен. После войны всех судетских немцев с территории Чехословакии выселили буквально за несколько суток. Карловарский край тогда обезлюдел, он и сейчас самый малонаселенный во всей Чехии. Свои съезды судетские немцы, не теряющие надежду получить обратно имущество или хотя бы компенсацию за него, проводят каждый год. В последние годы на эти съезды стали приезжать чешские политики. История Мюнхенского соглашения (или все–таки лучше «сговора»?) еще не закончилась.

Инесса ПЛЕСКАЧЕВСКАЯ, собкор «СБ» в ЕС.

Мюнхен — Карловы Вары.

plesk@sb.by