Почему усопшие не находят упокоенияКрайне деликатная тема... Очень необычная просьба... Письмо, ее содержащее, выделяется даже в разнообразной почте «СБ». «Руководство УП «Спецкомбинат КБО» обращается с предложением о публикации на страницах газеты «Советская Белоруссия» статьи по зреющей проблеме увековечения памяти усопших. Суть проблемы: в настоящее время в администрации крематория находится на хранении 60 невостребованных урн с прахом кремированных в 2000 — 2006 годах...»
Прочтя эти строки, я отложил на время письмо... В памяти возникли финальные кадры фильма Кшиштофа Занусси «Персона нон грата»: главный герой картинно открывает урну и рассеивает прах жены над скалистым берегом океана. Вспоминаю, что развеять свой прах над Гангом завещал Джордж Харрисон. Вспоминаю процедуру — ее транслировало телевидение — публичного сожжения Индиры Ганди. В дальних землях и разных религиях это принято издавна.
Впрочем, и наш писатель–фронтовик Константин Симонов, автор бессмертных строк «Жди меня», распорядился свой прах развеять в местах страшных боев 41–го за Могилев. Эти бои мы видели в фильме «Живые и мертвые». Тем не менее ритуал кремации стал нам привычен лишь последние 20 лет: минский крематорий был построен в 1986 году.
Еще не вполне привычен. Я умышленно сопоставляю высокое (великий музыкант, великий политик, знаменитый писатель) и... приземленное. Не знаю, как и сказать. Бескультурье? Безразличие? Скупость? Читаем письмо дальше:
«...Администрация крематория неоднократно письменно сообщала родственникам кремированных о необходимости их (урн) получения, но проблема не решается. Более того, она имеет тенденцию к росту: в 2006 году не востребовано родственниками 12 урн с прахом усопших.
Убедительно просим оказать содействие в решении проблемы захоронения урн родственниками кремированных.
Приложение: список невостребованных урн...»
Как прикажете помочь спецкомбинату? В давние советские годы существовала, помнится, такая практика. Газеты публиковали не только некрологи (что делалось издавна, что принято и сейчас), но и извещали о «кончине» семьи: в суде таком–то гражданин такой–то возбуждает дело о расторжении брака с гражданкой такой–то. Считалось, очевидно, что это укрепляло узы брака. Не сработало.
Публикация в газете приложенного списка, вероятно, станет едва ли более полезной. Зато — это несомненно! — будет весьма сомнительна с правовой точки зрения. Не преступление же человек совершил! А если у него «уважительные» причины? В самом деле, что это за причины? Звоним по некоторым указанным в списке телефонам. Здесь, помимо порядкового номера урны и данных усопшего, указан и «заказчик» кремации. Фамилии часто не совпадают... Спрашиваем: почему не забираете урну?
Отвечают: «Не позволяет финансовое положение». Или: «Мы не родственники — соседи. На похороны скинулись. А чужая урна кому нужна?» Иногда отвечают голосом явно нетрезвым: не до праха. Бывает, что поминают усопшего не лучшим словом, а то и абонента–журналиста пошлют подальше... Иногда за адресата отвечают другие. Мол, такой не проживает: в тюрьме, спился, давно за границей...
Что делают с этими урнами? Где они хранятся?
Это скорбное место находится на Северном кладбище, в здании администрации крематория. Мне показала его организатор ритуалов Ирина Мрихина, занимающая кабинет с надписью «выдача урн». Сначала попросила подождать, выдала очередным посетителям черную шкатулку с надписью и мраморную плиту с гравировкой. Потом провела в соседнюю комнату и показала стеллажи невостребованных урн...
4 года назад «СБ» уже обращалась к этой теме. Статья журналистки Надежды Деколы «Последний путь длиной в 80 метров» была опубликована 22 февраля 2003 года. Статья, в частности, детально описывала ритуал кремации. Повторять не буду — желающие найдут в библиотеке. Сообщались цифры: в конце 80–х кремации подвергались лишь 10 — 15 процентов усопших, сейчас — до трети. Но вот главное: проблема невостребованных урн существовала уже тогда и выражалась точно теми же цифрами: 60 урн — как в процитированном письме!
Как с ними поступают? Начальник крематория Владимир Карунос поясняет мне, что судьбу невостребованных урн четко определяет закон о погребении: через три года они подлежат захоронению в общей могиле. Поэтому и присланный в редакцию список содержит не 60, а лишь 38 «позиций». Это имена тех, кто был кремирован с 2000 по 2003 годы и чей прах еще не востребован. Его срочно нужно забрать, иначе...
Наивно спрашиваю: в чем, собственно, проблема? Ведь «склад» совсем крохотный, в маленькой комнатке умещается. Неужели в тягость полсотни урн, когда вокруг — многие тысячи захоронений?
«В тягость! — отвечает начальник крематория. — Не должно быть ни одной урны. Все должны быть в колумбарной стене. Или в земле».
Понимаю. С одной стороны, до конца не исполнен профессиональный долг. С другой — не соблюдены традиции. Согласно которым души непогребенных мечутся и тревожат живых... В.Карунос подтвердил: урны здесь оставляют лишь люди неблагополучные (бомжи, заключенные, больные...) либо чужие.
Очевидно, что традиция кремирования будет распространяться — хотя бы по причинам житейским. Во–первых, обходится дешевле. Во–вторых, даже на Северном, относительно новом кладбище свободной земли практически не осталось. Совсем новые — далеко. А урну, как пояснил В.Карунос, можно подзахоронить к праху близких на любом кладбище. Что касается колумбарных стен, то их на Северном кладбище хватит на десятки лет.
Если подытожить, то большой социальной проблемы здесь, признаться, я не вижу. Объяснения у людей житейские.
Невостребованные урны — не массовое явление, а лишь единичные, хотя и прискорбные факты. Ситуация не критична. По этому поводу я бы не стал говорить об упадке общественной морали.
Ведь, увы, есть более серьезные признаки моральной деградации. Например, ходят по земле и по кладбищам вандалы — информация об их кощунственных деяниях периодически появляется в СМИ. Одна из последних таких новостей: в Ставропольском крае осквернена могила матери Александра Солженицына. Памятник был разрушен с явным умыслом, буквально в день рождения женщины! Но разве газетный призыв — не смейте трогать могилы! — остановит этих варваров и им подобных?..
Разумеется, я ни в коем случае не провожу аналогию между ними и теми, кто всего лишь «забыл» — ввиду непроходящего похмелья — урну с прахом. Пусть даже и соседа. Грех несопоставим. Я лишь хочу сказать, что газету те и другие едва ли читают. Тем не менее сказать о проблеме — и повторить! — нужно. Поэтому не могу удержаться от призыва: будем людьми!
Фото БЕЛТА.
