Еще 15 лет назад считалось, что онкопациент в реабилитации не нуждается. Что диагноз в глаза не стоит говорить. Что группы самопомощи людей, прошедших через раковые корпуса, — это совсем не про нас. И вообще, давайте помолчим, не будем ворошить тему. А сейчас у нас 246 специализированных реабилитационных коек. Более десятка общественных инициатив по борьбе против рака. Врачи обязаны говорить правду. И ведущие онкологи — одни из самых цитируемых в прессе. Более того, прошла первая международная, с участием пяти стран, научно–практическая конференция, организованная Центром поддержки онкопациентов «Во имя жизни», где вопрос «что дальше?» главенствовал, и подопечные врачей говорили об инвестициях в свое будущее, которые готовы внести они сами и которые могли бы сделать другие, и государство, конечно, тоже. Согласитесь, момент поворотный.
Тем, кого при слове «рак» тянет перевернуть страницу, я бы очень посоветовала пройти по фотовыставке, которая предваряла вход в конференц–зал. Онкопациентки, красивые, со своими жизнеутверждающими девизами, позировали у нас для такого проекта тоже впервые. В том числе Ирина Харитончик, дважды мама, проходящая химиотерапию курс за курсом и убежденная, что спутница–болезнь обязательно уйдет со словами «а дальше — сама»... Такие удивительные женщины (да, увы, пока в основном женщины) начали объединяться четыре года назад с подачи врачей, которые на одном из «круглых столов» признались, как же важно, чтобы они, пациенты, перестали молчать. О себе, о своей болезни, о своих проблемах и видении мира. Ведь то, что цифры онкологического учета постоянно растут, говорит не столько о «глобальной эпидемии рака» (хотя он уже в 29 странах выходит на первое место в структуре заболеваемости, обгоняя лидеров ХХ века — сердечно–сосудистые заболевания). Нет, в первую очередь, в чем сходятся и врачи, и их подопечные, это знак того, что все больше вокруг тех, кого беда коснулась и кто живет с надеждой на лучшее. Правда, с массой вопросов. От «что в моей жизни было не так?» до «а есть ли гарантия?». По мнению руководителя «Во имя жизни» Ирины Жихар, в том–то и специфика онкозаболеваний: врач не может ни назвать конкретную причину, ни заверить в успехе лечения на 100%. Но одно дело — сказать «ты неизлечимо болен, болезнь вернется, но нужно стараться», и совсем другое — «у тебя хроническое заболевание, недуг может прийти опять, но надо обязательно бороться!» К сожалению, наши онкопациенты в разговорах с врачами балансируют между этими полюсами. И могут только мечтать о том, чтобы им, как во Франции, диагноз объявляли в присутствии психолога. И чтобы в отечественной медицине по примеру Латвии появился новый узкий специалист — онкодиетолог.
Впрочем, в Латвии, говорит председатель совета общества поддержки онкопациентов «Древо жизни» Гунита Берке, государство не предлагает им никакой реабилитации, даже психосоциальной. Это дело исключительно общественности, которое развивается на пожертвования и весьма ограничено по своим возможностям. 5 дней в специальном летнем лагере дают своего рода новую «мировоззренческую удочку», а уж «улов» у каждого, конечно, выходит разный. 400 человек прошли через программу, хотя в Латвии около 2.000 пациентов в год нуждаются и в такой, и в куда более серьезной прицельной помощи. У нас тоже чаяния в отрыве от реальности. Специализированный реабилитационный центр в Городище — по–прежнему для многих мечта, сложно с психологами, соцработниками, столь необходимыми при этой болезни сопутствующими товарами. Да что там, с районными онкологами напряженка...
В общем, прошедшая конференция — это только отправная точка, наверное, в бесконечном пути. Прогнозы–то неумолимы: в течение жизни рак разовьется у каждого третьего, а изобретение панацеи вряд ли возможно в принципе — в любой опухоли столько клеток с разными мутациями, не говоря о метастазах! Зато онкологи уверены: опять же треть случаев рака можно предотвратить. Профосмотры, введенные еще советским наркомом здравоохранения Семашко, — тут анахронизмы полные. Ранняя диагностика, когда пациент идет к врачу со своими жалобами, — тоже не исчерпывающее решение: заместитель директора по науке РНПЦ онкологии и медицинской радиологии имени Н.Н.Александрова Сергей Красный считает, что так мы будем выявлять только поздние стадии, потому как рак может долго не давать о себе знать. Поэтому ставку на скрининги сделали еще несколько лет назад. Пока их у нас только 3, и те проходят обкатку. Однако настолько успешно, что в их масштабном внедрении в практику мало кто сомневается. А вот «гугленье» онкологической информации — это уже большой вопрос. «Лучше ничего не читать, чем читать интернет, где больше активен человек с негативными сведениями», — считают активистки «Во имя жизни». У них, несмотря и вопреки всем сомневающимся, на счастье установка одна — позитивная.
gabasova@sb.by
Советская Белоруссия № 112 (24742). Вторник, 16 июня 2015
