Июньская проблема с поставками молока в Россию имела широкий резонанс в обществе. Для нас пока не очень привычны жесткие методы, когда для устранения конкурентов производители призывают на помощь родное правительство. Но сегодняшние реалии на просторах от Токио до Нью–Йорка таковы, что поневоле придется мириться с мыслью, что вслед за газовыми, сахарными, молочными, вне сомнения, последуют мясные, автомобильные, тракторные и другие конфликты торговых интересов.
Для Беларуси как небольшой экспортно ориентированной страны протекционистские меры, принимаемые соседями, безусловно, очень чувствительны. О необходимости защищать интересы маленьких и средних государств, которые не имеют мощных рычагов воздействия на своих крупных торговых партнеров, шла речь на состоявшейся на днях конференции ООН. Проблема действительно острая...
В то же время российские власти, столкнувшись с жесткими ответными действиями белорусского руководства, как мне кажется, начинают осознавать: интересы российского бизнеса нужно защищать за пределами общего таможенного пространства, а не внутри его. Иначе таможни действительно появятся не только с российской, но и с белорусской стороны. Легко продекларировать и даже подписать договор о равных условиях для товаропроизводителей, но трудно отказаться от стереотипа, что смоленский молокозавод свой, родной, а витебский — чужой. И пока и мы, и россияне не перестанем разделять «белорусский товар — российский товар», нет и не может быть Союзного государства, останется «бумажным» и общее таможенное пространство Беларуси, России и Казахстана. Подписывая подобные договоры, все должны понимать, что они реализуемы только в случае, когда у нас общий рынок начиная от молока и заканчивая нефтью и газом.
Кстати, заниженные внутрироссийские цены на энергоносители, безусловно, создают неравные условия конкуренции внутри общего таможенного пространства. Потому как, например, у ЕС есть возможность защититься от дотированной дешевыми энергоресурсами российской продукции с помощью таможенных пошлин. У нас такой возможности нет. Поэтому приходится вкладывать огромные деньги в перевооружение белорусского сельского хозяйства, чтобы оно могло конкурировать с российским АПК, имеющим благодатные черноземные почвы и дешевую «солярку». И то, что наше государство сделало акцент на развитии АПК, — это, безусловно, правильное стратегическое решение. Да, сейчас наши производители столкнулись со сложностями на российском рынке. Но не стоит забывать, что в целом в мире продовольствия не хватает. Согласно прогнозу ООН к 2050 году нужно будет кормить не 7,5 млрд. человек, а 10 млрд., что приведет к резкому спросу на продукты питания...
Вместе с тем молочный кризис продемонстрировал и слабые стороны нашего агросектора.
Первая — отсутствие крупных вертикально интегрированных агропроизводств, подобных «Вимм–Билль–Данну» в России. Подобным структурам было бы легче интегрироваться в российские сети супермаркетов. Считаю, что пришло время создания единых цепочек: сельхозпредприятие — переработчики агропродукции — товаропроводящие сети. Более того, такие комплексы могут быть частными. Этого не стоит опасаться. Частный аграрный сектор, к примеру, как показывает практика, не помеха продовольственной безопасности Европы.
Вторая — слабый маркетинг мировых рынков агропродукции, анализ технических регламентов, недостаточное внимание созданию современных товаропроводящих сетей. Требования техрегламентов годичной давности не должны быть неожиданными. Мы должны четко видеть перспективы белорусского агросектора: сколько и чего мы будем производить, например, в 2020 году, на каких рынках продавать и что нужно сделать для присутствия на этих рынках.
И третий вопрос — должна просчитываться выгода от экспорта сельхозпродукции. Заявления ответственных работников о том, что поставки продукции за пределы страны убыточны, не могут не настораживать. Мы не должны наши налоги расходовать на тех, кто за рубежом покупает наше молоко. Во главу угла следует поставить эффективность.
