Покушение на генерала

Была весна 44-го. Мне и моему лучшему другу и тезке Ивану Лойке исполнилось по шесть лет. Немцы отступали. В один из теплых и пыльных июньских дней увидели это радостное для всех событие и мы с Иваном. Сначала со стороны деревни Начи послышался тяжелый гул мощных моторов, а потом на единственной длинной улице моей деревни Конюхи появились тяжелые грузовики. Скорее всего, немцы драпали из Клецка в сторону Ляховичей. Все взрослое деревенское население, состоящее в основном из женщин и детей, попряталось по домам и погребам. Лишь мы с Ванькой храбро вышли из наших соседних домов и остановились возле старой канавы. За спиной у каждого из нас было по два камня в каждой руке, а в голове — страстное желание отомстить проклятым фашистам за все лишения и невзгоды, постигшие нас и наших родителей. Бросать камни договорились по последней машине. После того, как проехало 5 или 7 грузовиков, набитых солдатами, появилась последняя машина. Красивая, черная, с серебристыми крыльями. В ней был только один немец, что больше придало нам храбрости и решимости. Как только она миновала нас, мой друг Ванька первым бросил в нее камень. Взвизгнув тормозами, машина остановилась, Ванька бросился бежать в огороды, а я застыл словно загипнотизированный. Немец неспешно вылез из машины и, на ходу расстегивая кобуру, направился ко мне. Поровнявшись со мной, он достал большой пистолет, и я смог вблизи разглядеть проклятого фашиста. По моему тогдашнему убеждению, это был немецкий офицер в чине не ниже генерала. Как сегодня, я помню его грудь, увешанную крестами, блестящую кокарду на фуражке… Ни слова не говоря, он прошел мимо меня, не обратив даже внимания на два камня, до боли зажатые в онемевших руках, и пошел в сторону Ванькиного двора, где скрылся мой дружок. Внезапно меня одолел панический страх, и, когда немец отошел шагов на десять, я бросился бежать в свой огород. Сзади один за другим прозвучали два выстрела, что-то обожгло ногу, но я упал в овес и пополз. Больше по мне никто не стрелял. Я притаился и оглядел ногу. Рана была касательная, и я успокоился, высунул голову и стал наблюдать за двором, куда пошел немец. Вскоре на подворье раздался душераздирающий крик Ивановой матери. Я видел, как она упала на колени и стала просить немца не убивать ее и сына. — Ты плохо воспитываешь сына, — на почти чистом русском языке сказал «генерал» и, не размахиваясь, два раза ударил тетку рукояткой пистолета по лицу. Из разбитого носа ее хлынула кровь, но она хваталась за сапоги офицера и просила пощады, пока он не махнул рукой. Ваньки же нигде не было, но немец его и не пытался найти. Вскочив на ноги, его мать собрала узелок яиц и кусок масла для немца. Тот принял подношение и так же, не торопясь, вернулся к машине. Рванув с места, роскошный лимузин стал догонять колонну отступающих немцев… Такая вот история, о которой даже спустя 60 лет я часто вспоминаю. А ведь тогда немец мог расстрелять не только нас обоих, но и родителей, и других односельчан. Стоило ему только остановить колонну солдат, показать вмятину на кузове, отдать команду и… Мой дружок Ваня пошел в военные, дослужился до подполковника и теперь в отставке. У нас обоих сложилась семейная жизнь, есть дети и внуки. А ведь могло быть иначе. Вернее, не быть… Рассказ Ивана Громака из деревни Конюхи Ляховичского района