Этот человек прожил долгую жизнь. Если учитывать, что он оказался в центре событий, участники которых почти поголовно не дожили до седин, то это выглядит просто фантастическим везением...
Он изведал тяжелую борьбу за дорогую идею, торжество победы, жестокое разочарование... Он создал страну, из которой его изгнали.
Его звали Язэп Дыло.
Ученик графа
Конец XIX века. Слуцк. В дом младшего почтового чиновника Леонида Дыло, отца маленького Язэпа (Осипа), приходит местный учитель, подрабатывающий репетиторством. Учитель называет себя графом Обуховичем–Бандинелли. Он действительно граф и еще недавно владел собственным имением. Но после того как изъявил желание раздать землю крестьянам, родня объявила его сумасшедшим...
Из уст этого человека маленький Осип впервые услышал стихотворение на белорусском языке. Этот момент Язэп Дыло запомнит на всю жизнь.
Альгерд Обухович–Бандинелли станет его учителем и откроет для него Беларусь так же, как и для многих других. Вокруг Обуховича создался кружок молодежи, для которых он был и наставником, и другом... Молодые люди собирались у него дома, выезжали вместе на природу, вели серьезные беседы и занимались спортом... Из этого окружения вышло несколько известных белорусских культурных и общественных деятелей.
Впрочем, любовь к белорусской культуре была заложена и семьей. Язэп Дыло вспоминал свою бабушку по материнской линии Доминику, которая «ведала мноства беларускiх песень i казак i ахвотна дзялiлася iмi». От нее Язэп услышал песню о том, как Слуцк защищался от татарского нашествия, по мотивам которой впоследствии написал историческую повесть «У iмя дзяцей». А двоюродный брат отца Ничипор Дыло, «апошнi слуцкi батлеечнiк», вместе с дочерью ходил по домам и показывал спектакли, в которых высмеивал местных чиновников, за что не раз попадал в каталажку...
Хор трезвости из Тарту
После окончания Слуцкой гимназии Язэп поступает в Юрьевский (Тартуский) ветеринарный институт. Белорусов в Тарту было традиционно много. С 1896 по 1918 год в Тартуском университете их училось 245. Студенческие корпорации были запрещены, но белорусские студенты все же создали свои землячества — Минское, в руководство которого входил Дыло, Могилевское и Черниговское. Революционное «брожение умов» там происходило вовсю... Приходилось маскироваться. Язэп входил и в общество «Друг трезвости», которое организовала эстонская молодежь. Не знаю, насколько они были трезвенниками, но хор этого общества распевал революционные песни на сугубо нелегальных заседаниях, а руководил этим хором Язэп Дыло.
Разумеется, такая активность не могла остаться незамеченной — из университета отчислили всех руководителей землячеств, выгнали из ветеринарного института и Дыло. Причем без права поступления в другие учебные заведения.
На революционной работе
Теперь «легальная» работа Язэпа — в редакции минской газеты «Северо–Западный край». Параллельно он ездит по деревням как революционный пропагандист, сближается с членами аграрной группы Минского комитета РСДРП. Перемены, казалось, так близки... Но революция 1905 года закончилась поражением. В Минске губернатор Курлов приказал расстрелять мирную демонстрацию (за что через год его попытается убить эсер Иван Пулихов). И Язэп Дыло перебирается в Петербург. Он возглавляет издательство журнала «Современный мир». Знакомится с Александром Куприным, Леонидом Андреевым, Александрой Коллонтай, Михаилом Арцыбашевым. В Петербурге в то время хватало и белорусов — Дыло сотрудничает с Тишкой Гартным (Жилуновичем), Янкой Купалой, Якубом Коласом... Утверждает себя как писатель — его литераторский дебют состоялся в 1912 году на страницах газеты «Наша нiва» зарисовкой «Перад ранiцаю» и стихотворением «Вечар ясны, цiхi...».
Когда в 1919 году в Москве создавалось Временное рабоче–крестьянское правительство Белоруссии, возглавляемое Жилуновичем, в качестве комиссара труда в него вошел Язэп Дыло. Комиссаром иностранных дел стал Всеволод Фальский, комиссаром по национальным делам — Фабиан Шантырь... 1 января 1919 года Временное рабоче–крестьянское правительство обнародовало Манифест об образовании Советской Белоруссии.
Жилунович, Дыло и другие комиссары–министры по дороге в Минск даже навестили в Смоленске Янку Купалу, порадовали новостью, что создано белорусское государство...
Но 8 — 10 февраля 1919 года члены нового правительства Дыло, Фальский и Шантырь были арестованы своей же, советской, властью. Комендант Минска посадил их в тюремный замок, знаменитый Пищаловский. Арестованным инкриминировали, как они сами писали в заявлении в Центральное бюро КП(б)Б: «1) что мы–де «борьбой» со старыми партийными товарищами старались подорвать их авторитет и 2) что желая якобы организовать независимую белорусскую ком. партию, мы тем самым подрывали советскую власть на Белоруссии».
Конечно, Язэп Дыло и его товарищи не скрывали своего белорусского патриотизма. В одном из выступлений Дыло говорил, что проблемы белорусов в том, что «уся наша iнтэлiгенцыя працуе ў чужых арганiзацыях. Беларусы былi пад уплывам расiйцаў i палякоў, пад уплывам чужых культур, i ўсе нашы лепшыя сiлы аддавалi сваю працу чужынцам. Да рэвалюцыi нас душылi, а цяпер нападаюць на нас i самыя чырвоныя. Перакiнчыкi–беларусы — лепшыя расiйцы цi палякi, як праўдзiвыя расiйцы цi палякi. Iншы, атрымаўшы адукацыю на бацькаўскiя грошы, не хоча гаварыць з бацькам i бэсцiць усё роднае».
Фабиан Шантырь, яркий публицист, поэт, был расстрелян в 1920 году. Всеволод Фальский, гениальный артист, исключен из партии большевиков — «Выбыў аўтаматычна з–за нязгоды па нацыянальным пытаннi». В 1921 году он на пару с руководителем Белорусского хора Теравским был приговорен к расстрелу, который заменили 5 годами тюрьмы. Фальский оказался в Киеве, и вернуться в Белоруссию ему так и не разрешили. Язэпу Дыло повезло. В 1921 году он приехал на родину и включился в работу.
Человек–оркестр
Иначе о Язэпе Дыло и не скажешь... Он возглавлял Государственную плановую комиссию БССР и Комиссию по районированию территории республики, стал директором Первого Белорусского государственного театра (нынешний Купаловский). Он же — ученый секретарь Института белорусской культуры и заместитель заведующего Белгоскино по художественной части плюс инспектор Наркомпроса... Везде Дыло отстаивает свою позицию. В 1926 г. вместе с другими членами литературного объединения «Полымя» М.Зарецким и Д.Жилуновичем инициирует так называемую «кiнадыскусiю» — о белорусизации отечественного кино, которое часто только по названию было белорусским. Язэпу Дыло было поручено выявлять рукописи белорусских писателей. В 1926 году ему удалось найти в архивах Ленинграда пьесу Миколы Янчука. К сожалению, неизвестна судьба личного архива самого Дыло, еще в 1920–х годах переданного в Государственную библиотеку БССР...
Именно Язэп Дыло встречал на вокзале отца Максима Богдановича Адама Егоровича, который по приглашению белорусского правительства вез рукописи сына. 16 июня 1923 года в газете «Савецкая Беларусь» появляется статья за подписью «Наз. Бываеўскi» (это был псевдоним Язэпа Дыло), в которой описывается привезенное богатство. «Цэлыя сшыткi спроб накiдаў i выпрацаваных тэкстаў; дзесяткi лiстоў, чацвёртак, паўлiстоў i цэлых аркушаў паперы, занятых таксама радкамi вершаў». Папка стихов для нового сборника «Палын–трава», переводы белорусских поэтов, автобиографический очерк... И еще одна интересная деталь: «...З асаблiвай горыччу прыходзiцца тутака адзначыць, што маецца цэлая пачка (да 30 — 40 штук) чыставiкоў вершаў, якiя да прачытання пад павялiчваючым шклом прыйшлося пакуль што не рэгiстраваць, бо з краю пачка гэтых рукапiсаў настолькi абгарэла (скрынка ж з рукапiсамi хоць i была затоплена ў ваду, але потым вада выпарылася i верх абгарэў), так што магчыма адзiн толькi раз iх чытаць. Па першаму ж асцярожнаму азнаямленню гэтая пачка ў большасцi змяшчае якраз творы новыя, не друкованыя яшчэ...»
Наверное, при сегодняшних технологиях хоть что–то из той обгоревшей пачки стихов можно было бы прочитать... Вот только этот архив тоже исчез.
А вскоре сломалась судьба и самого Язэпа Дыло.
Последний арест
Его забрали по делу о вымышленном Союзе освобождения Белоруссии.
10 апреля 1931 года он был осужден за «вредительство и антисоветскую деятельность» на 5 лет ссылки в Кунгур Пермской области.
Больше в Белоруссию он не вернется. С 1931 года и до смерти проживет в Саратове. Здесь тоже оказалось немало белорусских репрессированных деятелей — Вацлав Ластовский, Осип Волк–Леванович...
В 1938 году Дыло арестуют еще раз, в 1939–м выпустят...
Даже когда в 1968 году с большой помпой праздновалось 50–летие БССР, последнего оставшегося в живых «отца БССР», участника исторического провозглашения страны, не привезли на родину... Даже не пригласили. Правда, к нему в Саратов съездил Адам Мальдис по заданию редакции журнала «Полымя», чтобы записать воспоминания.
Язэп Леонидович жил на Саперной улице вместе с приемной дочерью Анной — во время гражданской войны подобрал осиротевшую девочку на вокзале.
«Насустрач мне выйшаў бадзёры яшчэ, каржакаваты мужчына з акуратнай сiвой бародкай. Нягледзячы на восемдзесят восьмы год, у вачах свяцiўся багаты iнтэлект, жывая думка, досцiп».
Язэп Дыло поселил минского гостя у себя, поскольку сам не мог уже записывать. Диктовал... Эти записи в 1981 году выйдут в книге, изданной Адамом Мальдисом к 100–летию писателя.
Все последние годы Язэп Дыло активно творил, печатал в белорусских изданиях статьи, воспоминания, художественные произведения. Самым известным считается его роман «На шляху з варагаў у грэкi», герои его — полочане IX века. «Пазбаўлены бацькаўшчыны, я мог звяртацца толькi да гiстарычных падзей, бо валодаў веданнем гiсторыi i яе культуры. Вось чаму напiсаў раман».
Отрывки из романа также были опубликованы в книге 1981 года, вместе с незавершенной драмой «Падуанскi студэнт», о Франциске Скорине.
А остальное... До сих пор в архивах фантастический роман «Альбiн I i апошнi», историческая повесть «Сена пана Гельмерсена», неопубликованные переводы, статьи, письма...
После того как 15 ноября 1957 г. Язэп Дыло был реабилитирован, друзья уговаривали его вернуться в Белоруссию.
Но он так и не приехал.
Умер 7 апреля 1973 года и был похоронен в Саратове...
