Письмецо в конверте или SMS?

Электронные трансформации эпистолярного жанра

Кажется, ситуация уже необратима: с появлением телевизора, кино, Интернета, видеоигр, глянцевых журналов и мобильников индустрия развлечений стала настолько мощной, что заменила собой все. Современный человек — абонент сотовой связи — ушел в мир иной, виртуальный. На сегодняшний день «трубка» — это не только разговоры, как мы наивно привыкли воспринимать телефонную связь. Мобильник городского человека — это его ирреальный офис, студия, почтовое отделение, мобильный советчик, экзаменационный лист, всевозможные услуги, включая виртуальный флирт... И все это стало возможным благодаря службе «Short Message Service» — сокращенно SMS, когда она появилась в меню операторов сотовой связи.

Нажимая кнопочки мобильного телефона, средний житель Земли тратит больше денег на SMS–сообщения, чем, собственно, на переговоры. Сегодня в конференц–зале «СБ» мы обсуждаем следующее: как многовековые эпистолярные традиции привели нас к смерти традиционного бумажного письма? И в чем основная причина SMS–бума в масс–культуре? В «круглом столе» участвуют писательница, лауреат Государственной премии им. Янки Купалы Раиса БОРОВИКОВА, доктор филологических наук, профессор Анатолий АНДРЕЕВ, преподаватель филфака БГУ, поэт и переводчик Андрей ХАДАНОВИЧ, поэт Алесь БАДАК, писательница, аспирантка кафедры белорусской литературы и культуры филфака БГУ Оксана БЕЗЛЕПКИНА, студентка филфака БГУ, поэт Вика ТРЭНАС, писатель и певец Виктор ЫВАНОВ.

Раиса Боровикова: На смерть эпистолярного жанра повлияло много причин, не только развитие электронных коммуникаций. Современные люди стали проявлять больше индивидуализма, не очень–то доверяют друг другу, предпочитают все самое тайное и сокровенное носить в себе. Если в той, старой, системе мы могли часами общаться по телефону, то сегодня даже телефонные переговоры вынуждены сократить до минимума — они превратились в слишком дорогое удовольствие. Еще одна причина, которая указывает на то, что традиционное бумажное письмо себя изжило — это трансформации генетического уклада человека. Многие ученые считают, что под влиянием жизненных условий мы претерпеваем какие–то изменения на генном, даже молекулярном уровне и сильно отличаемся от людей, скажем, XIX столетия.

Оксана Безлепкина: А я думаю, что мы еще не дошли до той стадии, когда можно сказать, что бумажное письмо умерло. У него появились электронные конкуренты. Это правда. Но бумажные письма, как и бумажные книги, свою нишу будут иметь всегда. Более того, по моим виртуальным друзьям я чувствую, что ностальгия по бумажным письмам с каждым годом становится все ощутимее. Бумажная переписка, как ритуал, требует обстоятельности, похода на почту, как минимум покупки конверта. С другой стороны, если электронное письмо распечатать — оно станет бумажным. По некоторым параметрам такая распечатка, конечно, уступает письму от руки: в ней нет почерка, конвертика со штемпелем и красивой марки. Но вот вы написали электронное письмо, отослали его, и очень быстро, уже через минуту ваш адресат может вам ответить. Мгновенность электронной переписки не позволяет вам накопить столько чувств, чтоб излить их на трех страницах. Для этого существуют письма в конвертах, и как особый, эксклюзивный стиль общения между людьми они останутся навсегда.

Вика Трэнас: Мои ровесники успевают писать и бумажные, и электронные письма, активно обмениваются эсэмэсками и прочее. А мои родители (не могу назвать их людьми старыми) — они не то что пользоваться, они даже подходить к компьютеру боятся, считают электронное письмо чем–то неживым, ненастоящим. И здесь я не могу с ними согласиться: набор интеллектуальных и духовных ценностей человека, по–моему, остается неизменным на протяжении тысячелетий. Со времен изобретения колеса совершенствуются только технические средства, обслуживающие человека. И уверяю вас, в языке электронных посланий есть множество способов отразить свою человеческую привязанность.

Виктор Ыванов: Кстати, и с тем, что в электронном письме нет почерка, я тоже не могу согласиться. Настроение человека может выражать даже графический смайлик и то, как человек его рисует в SMS или E–mail.

Виктория Попова, «СБ»: Сразу видно, с какой охотой молодежь в нашем конференц–зале смакует ступени технического прогресса. А представители старшего поколения отмалчиваются, как будто действительно не ассоциируют себя с техническими новшествами. Дистанцируетесь от компьютерно–мобильной эры?

Анатолий Андреев: Если говорить об эпистолярном жанре как о способе личностного общения, о роскоши человеческого общения, то в этом контексте, безусловно, бумажное письмо умерло. Равно как и жанр романа, и вся серьезная литература. Общение выродилось до коммуникации, стало функциональным. В тех же эсэмэсках и электронных письмах молодежь делится не мировоззрением, а мироощущением на уровне: «Привет, пока, супер–пупер». Но личностное общение — это нечто большее, это система ценностей, конгломерат ощущений, культурно насыщенный дискурс — в этом контексте эпистолярный жанр, конечно, умер. И если кто–то захочет сегодня писать письма — пожалуйста. Давайте все будем писать письма! Но значит ли это, что возродится эпистолярный жанр? Нет, конечно. Он возродится как «прикол», превратится в игру в бумажные письма...

Андрей Хаданович: Сегодня, уважаемое собрание, вас дважды попытались обмануть. Первое, когда представитель каждого поколения начал присваивать себе патент, некое «право первой брачной ночи» на роскошь личностного общения. Мой уважаемый коллега Андреев, например, не ловит кайфа от определенных коммуникативных форм. А молодые люди, наоборот, им страшно рады. Каждого человека можно заставить пользоваться Интернетом. Но невозможно заставить человека моментально испытывать удовольствие от того, что он стал пользователем. Например, я застрял где–то посередине поколений: электронные письма мне писать приятно, а эсэмэски я пока не усвоил и остаюсь в этом дико пещерным человеком. Подождем еще парочку десятилетий — и, возможно, сегодняшние скептики превратятся в горячих любителей эсэмэсок и Интернета. Второе, люди, которые собрались за этим столом, — профессиональные литераторы, а потому будут профессионально врать на заданную тему. А.Н.Андреев сказал об игре, о «приколе», но игра эта возникла не сегодня. Жанр писем умер почти одновременно с их рождением, когда литературные письма перестали выполнять свои функции. Почему я считаю писателей людьми некомпетентными в вопросах писем? Да потому, что они пользуются их написанием не по назначению: имитируют общение тет–а–тет, а сами обращаются ко всему миру! Писатели, пишущие письма, думают о том, как эти самые письма будут выглядеть в 5–м или 6–м томе собрания их сочинений. Сегодня, с понижением статуса литературы и литератора как публичной особы, подобный писательский эксгибиционизм тоже поутих. Не знаю, будут ли потомки печатать томами сборники наших интернет–писем? Но, например, Оксана Безлепкина об этом беспокоится. Как в свое время Лев Толстой, она опубликовала в одном литературном журнале свою электронную переписку с литератором Алесем Аркушем.

Оксана Безлепкина: Это была не моя инициатива.

Андрей Хаданович: Значит, эпистолярный культ в определенных кругах существует. Однако вернемся к письмам. Я думаю, представители старшего поколения все еще на пути эмоционального усвоения эсэмэсок и электронной почты. Но мы доживем до высокотехнологичных имитаций и книг, и писем. Скоро кто–нибудь вбухает несколько миллионов долларов в новую технологию, и перед нами появится книга–ноутбук с определенной тактильной информацией страницы. Электронную книгу можно будет листать, а виртуальные письма будут генерировать запах, и Бог знает что еще. Хотя на мой вкус, конечно, держать бумагу в руках приятнее. Моя бабушка, которая не была постмодернистской, говаривала так: «Телефонный разговор в руки не возьмешь». И здесь я с ней согласен. Возможно, мои дети и не познают радости подержать в руках бумажное письмо. Но со мной это останется...

Алесь Бадак: Я давно порываюсь сказать, что бумажное письмо умрет только тогда, когда наши дети вместо авторучки будут иметь под рукой компьютер и свои первые слова наберут на клавиатуре ноутбука. Вот тогда я однозначно скажу: «Письмо умерло». На бытовом уровне. В культурном контексте письма не умрут никогда. Буквально сегодня утром я пересматривал 9–й том сочинений Купалы, читал его письма, такое чувство, что с ним самим поговорил. Я хотел бы отвлечь вас от темы электронных посланий и провести следующую параллель. Сейчас на радио никому не нужны так называемые бобины. Вся музыкальная информация переведена на цифровые носители, но, как недавно сказал мне Яков Науменко, как бы отменно ни звучала его оцифрованная песня, сколько бы хорошо она ни была «вычищена», в ней потерялась душа, дыхание голоса, которые уловить можно как раз на старых добрых бобинах. То же самое, на мой взгляд, и с электронным письмом — оно идеально, но, к сожалению, бездушно.

Андрей Хаданович: Об этом и речь. Мы научились использовать артефакт, но не прониклись эмоциональным отношением к нему.

Раиса Боровикова: Все–таки 100 лет назад к письмам было другое отношение: их опрыскивали парфюмом, заклеивали сургучом и печатью...

Анатолий Андреев: А сейчас сибирской язвой опрыскивают.

Андрей Хаданович: Да. Слова «Письма лично на почту ношу» интернетные шутники приписывают бен Ладену, которому все приходится делать самому.

Раиса Боровикова: Раньше письма хранили. Я сама храню целые связки писем в надежде показать их внукам.

Оксана Безлепкина: Электронные письма тоже можно архивировать. Например, когда вышла моя первая книга, основные критические замечания я получила в виде эсэмэсок. И до сих пор у меня не поднимается рука удалить их. Когда я перечитываю эти эсэмэски, они вызывают у меня весь спектр эмоций, который только может вызвать критика.

Виктория Попова, «СБ»: А как замечательно действует SMS–послание: «Я тебя люблю»... Но я вот о чем. В новом альбоме Земфиры есть неплохая, на мой взгляд, строчка: «Мои мама и папа превратились давно в телевизоры». Позволю себе развить мысль г–жи Рамазановой: с появлением услуги SMS мои ровесники и люди помоложе превратились в мобильники. Кстати, эсэмэски, пожалуй, самый интимный жанр: все–таки бумажное письмо может попасть не в те руки, электронные письма «задевают» администраторы сети, их могут «подвесить» на форум и так далее. А эсэмэска летит прямо от человека к человеку. За свою многолетнюю «мобильную» жизнь я пережила 2 или 3 SMS–романа, и эти эпистолярные истории, признаюсь, будоражили меня в молодости ничуть не меньше, чем романы Мопассана. А совсем недавно я прочла печальную новость об одной итальянской девочке. Ее госпитализировали с диагнозом тендинит: как выяснилось, 13–летняя итальянка набирала не меньше 100 эсэмэсок в день, что привело к частичному параличу кисти правой руки. По мнению медиков, во всем мире более 37 процентов детей страдают зависимостью от мобильника. И замечая вашу злорадную улыбку, товарищ Андреев, добавлю, что аудитория потребителей услуг «мобильного контента» взрослеет с каждым годом. Если раньше эсэмэсками «промышляли» молодые люди от 16 до 20 лет, то теперь ими активно пользуются люди от 18 до 36 лет.

Анатолий Андреев: Дожив до сорока лет, я научился различать два вида информации: ту, которая поступает от головы, от ума, и другую — от сердца, от души. Отвергать Интернет бессмысленно, это понятно. Но если на секунду себе представить, что человечество все–таки дорожит тем, что оно называет духовностью, ответьте мне на один вопрос. Вот у себя дома за компьютером сидит человек, находящийся в центре информационных потоков, на пересечении космических трасс, правильно? Кто чей раб: человек — компьютера или наоборот? Если информация, почерпнутая из компьютера, тебе помогает от него оторваться — так слава Богу, это супер, это замечательно. Но для того чтобы уметь вовремя выскочить из–за компьютера, нужно учиться управлять информацией вот отсюда — из головы. Я понимаю, что сама жизнь нас всех заставит общаться эсэмэсками и это неизбежно приведет к упрощению языка. Вы не задумывались, почему в XIX веке языком международного общения был французский? Владение французским языком — это была особая культурная «маркировка» человека. Говорящий на французском, по определению, становился тонким и умным. Сейчас языком международного общения стал английский. Почему? Да потому, что он проще. Сегодня речь идет об упрощении культурного языка, который максимально нагружен информацией. Борис Иванович Луценко, режиссер Русского театра, недавно рассказывал, как он поставил спектакль по пьесе Чехова и как современные зрители проигнорировали постановку: язык Антона Павловича не востребован сегодня. Но если актеров в чеховских пьесах подраздеть, поставить их в «прикольном» ключе — тогда да, народ повалит валом. А эсэмэски, E–mail, Интернет — это всего лишь следствия, а не причины общей тенденции упрощения языка в культуре.

Виктория Попова, «СБ»: Оксана, вы так выразительно протестуете. Г–н Андреев, позвольте дать слово представителю «упрощенного» поколения.

Оксана Безлепкина: Мы не признаемся в упрощенности. Мы подчас обмениваемся высокими эсэмэсками с литературными аллюзиями...

Анатолий Андреев: Опять же, подобные «эксперименты» я квалифицирую как «приколы».

Вика Трэнас: Я с вами не согласна. Нельзя говорить о том, что эсэмэски — это упрощение языка. Не эсэмэски формируют личность, а личность формирует эсэмэски. Если человек не умел писать в первом классе, он и в зрелом возрасте писать не научится. То же самое касается богатой лексики человека: ее можно развивать при любой технической революции.

Виктория Попова, «СБ»: В том–то и дело, что, подвергшись интернетизации в первом классе, современный ребенок может упустить некоторые основы письменной речи. Для всех, кто участвует в электронной переписке, понятно, что это не совсем привычная форма письменной речи. В эсэмэсках, например, процветает графический алфавит, в чатах приживаются короткие экспрессивные выражения и афоризмы. И если сызмальства для общения использовать одну только лексику электронных посланий, возможно, у наших детей в самом деле появятся пробелы в языковом развитии?

Андрей Хаданович: Сам по себе язык электронных посланий пока молодой, потому и простой, как и всякий вновь появившийся язык. Я подозреваю, как по–снобистски относились, скажем, древние греки к древним римлянам, когда зарождалась латинская культура. А посмотрите, с каким мы к ней пиететом сегодня относимся. Но язык вынужден взрослеть, и в итоге у него остаются два пути развития: либо он погибает, либо достигает серьезной духовности.

Оксана Безлепкина: Я бы хотела добавить, что любой искусственный язык вначале очень простой. Но как только им начинают пользоваться люди, они сразу его украшают метафорами, метанимиями... И язык быстро преображается, усложняется.

Андрей Хаданович: Я бы тут процитировал одного мудрого человека: каждое поколение — это смена двух диаметрально противоположных стилей культуры. Стиль детей отрицает стиль родителей, но за родителей «отомстят» внуки. Если технологичное поколение скучает без бумаги, значит, следующее поколение найдет способ ее вернуть. И тогда берегитесь, деревья!

Алесь Бадак: Я не уверен, что следующее поколение бросится возвращать бумагу. Сейчас технологии развиваются настолько стремительно, что можно ожидать, что производители мобильных телефонов и компьютеров сделают для представителей следующих поколений все возможное, чтобы звонить и писать было еще проще. И мне почему–то кажется, что в очень скором времени серьезную конкуренцию теперешним эсэмэскам составит другая форма общения с помощью мобильника: звуковая почта. Набрал определенный номер, услышал: «Оставьте ваше сообщение» и, пожалуйста, говори своей любимой или любимому все, что стесняешься ей сказать, когда видишь ее глаза или чувствуешь ее дыхание. И лично я к развитию электронного пространства отношусь положительно: благодаря Интернету я могу читать любые журналы и книги... С одной стороны, да, язык упрощается, но то, что поступает в наш мозг из Интернета, — компенсирует подобные потери.

Раиса Боровикова: Моей дочке 22 года, она в совершенстве владеет английским и компьютерными системами. Она возвращается из университета, я — с работы. Дочь сразу кидается к компьютеру проверять электронную почту, а я с трепетом проверяю, нет ли писем в почтовом ящике? Вот вам и проблема поколений. Для меня эсэмэски и Е–mail — это ничто...

Виктор Ыванов: Проблема не в том, куда кинутся, а в том — с какой скоростью.

Виктория Попова, «СБ»: Согласна, Виктор. Если я и чувствую неловкость в общении с представителями старшего поколения, то именно на этом уровне — скорость не совпадает. Раиса Андреевна, признайтесь, пока вы дожидаетесь одного бумажного письма, ваша дочь уже поспевает ответить на сотню электронных. Возможно, и вы скоро станете активно пользоваться «емэйлами»?

Раиса Боровикова: Вы знаете, тут все зависит от человеческой структуры. Я ведь всю жизнь прожила рядом с компьютером — у меня муж компьютерщик. И в юности, когда приходила к нему на работу, я видела ЭВМ — предвестник компьютера, который занимал целый кабинет. Сейчас у меня есть ноутбук, хотя стоит он без дела, а я, простите, пользуюсь своей традиционной печатной машинкой. Я на ней работаю 25 лет. Я к ней привыкла. И принципиально не хочу переходить к компьютерам.

Виктория Попова, «СБ»: Интересно, какова природа этой принципиальности?

Анатолий Андреев: Я попробую объяснить. Дело в том, что информационные технологии сегодня, помимо всего прочего, — это актуальный и модный способ самоутверждения. Компьютеры и мобильники можно поместить в контекст таких магистральных для сегодняшней культуры слов, как «здоровый», «успешный», «богатый». И если ты считаешь себя таковым — неважно, 14 тебе лет или 37, — ты обязан «встраиваться» в эту технологическую цепочку и овладевать языком эсэмэсок и «емэйлов».

Андрей Хаданович: Кроме денег, еще престижно быть молодым, так сказать «задрав штаны, бежать за комсомолом».

Виктория Попова, «СБ»: Кстати, да, есть такая фобия, и чаще ей подвержены стареющие мужчины, по–моему. Они, как будто боясь упустить что–то, довольно часто и с большим азартом вникают в молодежную культуру. Но, согласитесь, солидный мужчина — и вдруг «эсэмэсится»? По меньшей мере, выглядит нелепо. Все–таки в моем сознании эсэмэски пока прочно ассоциируются с молодежной масс–культурой.

Анатолий Андреев: Вчера был пейджер, сегодня мобильник, завтра эсэмэски — это неважно. Важно наличие самой социальной категории «престиж» — она дешевая в культурном смысле, но веками не упраздняется. Вот в чем дело.

Андрей Хаданович: И как сейчас радуются те, кто не купил пейджер, дождавшись эры мобильников. Новые поколения компьютеров сменяют друг друга каждый месяц. А бумага — (привет Раисе Андреевне и ее печатной машинке) — никуда себе не девается. Тихонечко переживает все технологические новшества.

Раиса Боровикова: Для гармоничного развития природы человеческих чувств необходимы бумага и перо. И в этом меня никто не переубедит. А потом есть еще такое понятие, как лень разума. Все–таки для того, чтобы написать бумажное письмо, требуется ум, не только чувства.

Анатолий Андреев: Не без злорадства отмечу, что люди достойны того способа общения, каким они пользуются. Пусть я буду принципиальным (что для сегодняшней культуры непростительный грех), но электронное общение я считаю функциональным, обслуживающим бездуховное существование. Формы высокой духовности требуют совершенно другого языка. Конечно, я буду пользоваться эсэмэсками и электронной почтой, но роскошь живого общения эти электронные формы не заменят.

Андрей Хаданович: Господина Андреева раздражают прозаичные потребности пользователя Интернета и мобильника. Конечно, это суррогат. Но что такое эсэмэски? Всего–то лирика минималиста. И вот этими утилитарными эсэмэсками люди, которые любят друг друга, способны поднять электронные послания на самую серьезную литературную высоту. Приведу в качестве примера книгу моего младшего коллеги Глеба Лободенко, который подготовил целый сборник из, казалось бы, безнадежно устаревших посланий на пейджер, назвав их «Пагер–Вершамi»:

на вагоне ляцiць свiтанне

назiраецца пэўны прагрэс

прызнаюся табе ў каханнi

па тарыфе Velcom — МТС.

Ну чем вам не территория души, успешно отвоеванная у бездушного пространства! Эксперименты с новыми способами лирических посланий продолжаются. А удачность или неудачность таких экспериментов можно оценить, скажем, посетив в День космонавтики, 12 апреля, Дом литератора на улице Фрунзе, 5, где состоится большой вечер современной поэзии «Земляки: взгляд из космоса» с участием упомянутого Глеба и многих других.

Виктор Ыванов: У меня такой вывод: через 5 — 10 лет актуальным и модным способом самовыражения будет отсутствие мобильного телефона и компьютера. Это будет круто.

Оксана Безлепкина: Да и эпистолярному жанру смерть не грозит. Он претерпевает трансформации исключительно в технических средствах, а все остальное зависит от человека.

Анатолий Андреев: Назвать это смертью честнее.