Меня с ним связывает настоящий роман, полный драматических переживаний, слез, скандалов, радости и счастья. И так уже около 20 лет! В 6 меня привели в музыкальную школу, и началось! Это сейчас детей, склонных к гиперактивности, ведут к психологу или в спорт отдают, а в моем детстве усидчивость прививали за фортепиано. Мои занятия музыкой по два часа в день были скорее из–под палки, нежели с удовольствием. И как можно сидеть на стуле да гаммы играть, когда во дворе все прыгают в резинки и играют в мяч? Просто невыносимо!
И хотя за годы учебы успела поломать плечо, раз сто поругаться с педагогом по специальности и столько же раз объявить родителям, что я бросаю музыку, финальный экзамен по фортепиано сыграла на «отлично» — так сильно мне хотелось окончить это учебное заведение!
Мои страдания в музыке, однако, на этом не прекратились. После заключительных экзаменов по всем остальным дисциплинам и вручения дипломов об окончании восьмой музыкальной школы города Минска моя преподавательница решила устроить концерт своего класса для родителей и друзей. Такие музыкальные вечера проводились ежегодно, но чаще всего перед Новым годом и в малом зале, а тут вдруг летом и в актовом! Это должно было стать для меня грандиозным событием, ведь я была самой старшей, да еще и отличницей! Мама пригласила своих подруг и их детей, чтобы похвастать перед ними моими успехами.
Зал был тот же, что и на экзамене, и рояль стоял на том же месте. Только вот на глазах заинтригованной публики мои руки напрочь отказались мне подчиняться. Вместо того чтобы порхать, как бабочки, по аккордам этюда Карла Черни, они, словно сырые сосиски, ляпали по клавишам, притом не по тем. Я была в ужасе, холодный пот уже лился между лопаток, а к горлу подкатил липкий ком досады. Я попыталась сыграть любимую прелюдию Баха, но результат оказался тот же. Собрав остатки воли в кулак, я встала, извинилась, поклонилась и рванула за кулисы оплакивать свой позор. Педагог побежала за мной и стала успокаивать, мол, хорошо еще, что это случилось не на экзамене, а то пришлось бы брать академический отпуск и потом еще год заново готовиться к сдаче. Еще один год в музыкальной школе. Мне стало немного лучше от этой мысли. Не беда, что руки были переиграны и что, возможно, так, как раньше, играть уже никогда не буду, главное, что все мои мучения позади!
Со временем руки немного восстановились и наш роман с пианино продолжился. Я играла произведения из экзаменационной программы, некоторые пьесы прошлых лет, а также разучивала новые пьесы. Долгое время моим единственным слушателем был мой дед. Последние годы жизни он не выходил из дому, а телевизор и радио его не сильно развлекали, зато Бах и Моцарт в моем исполнении всегда радовали. Он слушал внимательно, чему–то сам себе улыбался, а иногда просил поиграть еще что–нибудь новенькое: «Времена года» или джазовые элегии.
Год назад деда не стало, и пианино стояло молча в пустой квартире. Мне было совестно вот так его бросать, все–таки мы столько вместе пережили, да и поиграть иногда было бы нелишним! И потому на днях оно переехало ко мне. Старое, массивное, черное, поцарапанное, оно так величественно было поднято на 6–й этаж «сталинки» и по праву заняло свое место в просторной гостиной с полосатыми стенами. Ему можно простить все, даже запавшую педаль и фальшивые ноты, ведь это чувство — любовь к музыке — у нас взаимно.
Завтра придет настройщик, и уже совсем скоро начнется новая глава нашего долгого романа — надеюсь, самая радостная.
