Вера Кавалерова — о редком амплуа, сбывшихся мечтах, маленьком росте и сильной натуре
…Профессионально ее родители не были связаны с театром. Отец – военный, майор, мама – портниха. Но в большой минской коммуналке, кажется, ни у кого не вызывало сомнений – в этой семье растет артистка. Уже с раннего детства во дворе, на общей кухне, у мамы в ателье, куда иногда забегала, Верочка постоянно была в центре внимания – пела, мастерски что-то изображая, придумывала какие-то сценки, декламировала. А в дворовой компании сверстников именно ей, рыжеволосой худенькой девчушке, безраздельно принадлежали главные роли, когда играли в войну или в охрану границы.
О наборе в детскую студию-театр при телевидении родителям Верочки рассказала, услышав объявление, соседка, своего телевизора у них не было. Верочка легко прошла три испытательных тура и поступила. Студия готовила ребят для участия в телеспектаклях и телепередачах. В одну из них под названием «Дело мастера боится» задорную девочку взяли сразу. Ей было 8. Шел 1959 год.
В студии она занималась почти 10 лет, была заметна, играла со многими настоящими актерами. А после окончания школы начала работать в ТЮЗе. Именно Белорусский республиканский театр юного зрителя стал судьбой и главной сценой заслуженной артистки Беларуси Веры Кавалеровой, актрисы редкого амплуа – травести, которая в этом году удостоена главной театральной награды – приза «Хрустальная Павлинка» за преданность национальному театру и многолетнюю творческую деятельность.
— Вера Ильинична, как так получилось, что на профессиональную сцену вы попали после окончания школы?
— О, это история долгая. Я собиралась поступать в наш театральный институт и хотела попасть на курс только к замечательному педагогу Дмитрию Алексеевичу Орлову, но незадолго до начала вступительной кампании он умер. С моими данными посоветовали ехать в Москву. Пробовалась в ГИТИС. «Деточка, кто у тебя папа и мама? Неужели ты сама думаешь здесь пробиться?» — сказала мне после экзамена одна актриса и подвела к списку абитуриентов, мол, посмотри, какие фамилии.
Были и другие попытки. Но меня нигде не брали. Первое, что просили сделать экзаменаторы, – снять туфельки. А без них — рост 152…
О том, что в Минске ВГИК набирает в мастерскую Игоря Таланкина специальный белорусский курс, узнала случайно. Пришла. И мной заинтересовались. Приехавшая на отбор педагог ВГИКа Полина Лобачевская попросила тут же сделать фотографии, записала все данные, правда, предупредила: «Мы будем готовить артистов кино, а ты — травести. Но в Москву приезжай. Если Таланкин скажет «да», возьмем без вопросов».
Таланкин не был против, уже назначили встречу с ним, а затем и с Юрием Любимовым, он тоже заинтересовался. Но за два дня до этого мне позвонили и сообщили, что приехали представители Министерства культуры БССР и заявили, что травести не нужна…
До сих пор с болью вспоминаю, как выдержала тот разговор. А потом поехала в аэропорт, купила билет, улетела в Минск и устроилась работать в ателье.
Через некоторое время меня вызвали на съемку очередной телепередачи. «Верочка, когда же ты уже школу закончишь, в ТЮЗе так травести не хватает», — сказала мне при встрече актриса Людмила Ефимовна Тимофеева. Я говорю: «Уже закончила». Все остальное решилось быстро. В ТЮЗе сразу сыграла в спектакле «Зайка-зазнайка», и после его просмотра министерские чиновники разрешили принять меня в театр.
— С тех пор вами сыграно больше сотни ролей: заек, поросят, бабочек, мальчиков и девочек. Вы довольны своей актерской судьбой?
— Мне повезло, что у меня была такая богатая палитра образов. Считаю, я реализовала все, о чем мечтала. Ведь любого влюбленного мальчишку можно сыграть, как Ромео, и образ той же Джульетты воплотить в роли обычной девочки. Роли животных — вообще моя страсть, люблю их играть. Животных всегда делаю с чертами человека, ведь все люди похожи на каких-то животных. Вот молодые артисты, бывает, боятся по распределению идти в ТЮЗ, и зря. В детском театре можно наиграть такой репертуар, которого не будет ни в одном взрослом. Словом, я довольна, у меня счастливая актерская судьба. Хотя, может, все дело в моем характере? У меня никогда не было чувства зависти, я всегда довольствовалась тем, что имею, и в этом всегда находила радость.
— К сегодняшнему дню вы уже почти ушли от амплуа травести. Сложно переходить к взрослым ролям?
— Знаете, я не вижу особой разницы между созданием глубинного женского образа и глубинного мальчишеского. И потом, взрослые роли я тоже играла, мало, но играла. Были в моей жизни несколько лет работы в драматическом театре во Львове, была главная роль в спектакле «Двое на качелях» в Минском областном театре в Молодечно.
А переход происходит постепенно. Я все еще в теме, вот недавно поросенка играла. Вообще, до сих пор, если вижу интересного пацана или девчонку, примерзаю тут же, наблюдаю, даже общаться лезу, хоть и останавливаю себя: зачем, ведь это тебе больше не понадобится. Но мне интересно, и так было всегда. А уж сколько я у сына и его окружения за эти годы в смысле образов позаимствовала! Мы вместе и в футбол играли, я вратарь, кстати, хороший, и в теннис, и в волейбол, и в походы ходили. Это общение мне очень помогало.
— Правда ли, что после одного из спектаклей вы подружились с настоящими металлистами?
— Это был спектакль «Вся Надежда». Тогдашний главный режиссер театра Владимир Короткевич пригласил на один из прогонов прямо с улицы подростков-металлистов, именно таким мальчишкам был адресован спектакль. После просмотра они сказали про меня: не так одета. И принесли куртку, все эти цепи, заклепки и прочую атрибутику, прическу подправили. Они называли меня Надька, по имени моего персонажа, переписывали у меня кассеты с металлическим роком, им как раз увлекался и мой в ту пору 17-летний сын. Я с ними даже ходила как-то в кафе, мы беседовали о музыке, о жизни, о разных проблемах, которых у ребят не меньше, чем у взрослых. Родители не всегда находят общий язык со своими взрослеющими детьми, а им так важно, чтобы было с кем-то просто поговорить, поделиться. Вот и нашли Надьку. Понимали, конечно, что это моя роль, что я взрослая, актриса, но принимали за свою, только постарше. Я надеюсь, они мне верили.
Вообще, детский театр – особенный. Считаю, не любой актер может в нем работать, ведь выходить к детям надо с чистой душой. А что сможешь отдать, если душа у тебя не светлая, а серая, не говорю уж про черную. Фальшь, неискренность на сцене дети чувствуют сразу же. И если взрослые зрители могут про это промолчать, никак не показать, то дети реагируют тут же и реплики из зала бросают запросто.
— Хрупкая женщина-подросток наверняка привлекала внимание многих мужчин?
— Не сказала бы. Говорят, постичь женщине мужскую психологию безумно трудно. Переиграв столько разных мальчиков, я достаточно далеко в этом вопросе продвинулась, что и сыграло со мной дурную шутку. С первых слов мужчины становятся мне настолько ясны и не интересны, что я так и осталась на всю жизнь одна, разведясь с мужем через год после рождения сына, а родила я его рано, в 19 лет.
Я сильная натура. Слабые мира сего – мужчины – всегда хотели быть за моей спиной, и меня это не устраивало. К сожалению, не встретился мне мужчина, которому я покорилась бы и подчинилась безропотно. Но мне было кому стирать штаны. Я одна вырастила замечательного сына. Ему уже 40, у него двое детей, моих любимых внуков.
— К вам как-то не очень подходит определение бабушка. Признайтесь, как фигуру бережете? Особая диета?
— Никаких диет. Ем я много, но не за раз, а по чуть-чуть. И не по какой-то системе, а как просит организм. Хотя бывает, конечно, что ушел утром, пришел к ночи, и не было возможности перекусить, у нас же в театре никогда не было буфета. После такого и тазик макарон могу уесть. Но по мне не видно, такой обмен веществ, наверное. К тому же столько лет играла пацанов, а это же постоянное движение. Вообще-то, я с детства спортивная. Занималась балетом, фигурным катанием, обеими гимнастиками. В школьные годы чемпионом Минска была по бегу на короткие дистанции. И по сей день бегаю хорошо. А тот же футбол!
— А как насчет других увлечений?
— О, у меня столько хобби! Вяжу, вышиваю, умею бисер плести. А еще шью. Если посчитать, сколько, кому и чего… Я же шью всю свою жизнь. Начинала с кукол, потом — для себя, вещей-то с моим размером не найти. Помню, когда в Чехословакии озвучивала фильм, хотела что-нибудь прикупить себе в магазинах, но везде разводили руками: «пани така мала».
А еще у меня есть дача. На пару с сыном ее ремонтировали. Я же и всю мужскую работу делать умею. Недавно на строительном рынке пилу «Bahco» приобрела — потрясающая вещь. Но надо было видеть удивление продавца-мужчины, когда мы стали обсуждать ее достоинства. Машину вожу с недавних пор, поэтому пока неважно.
Обои клею одна – не люблю, чтобы мне мешали. Вообще, считаю, ничего в природе нет, что человек не смог бы. Были бы желание и интерес.
— Слышала, что вы недавно закончили съемки в кино. Что за фильм?
— Он еще не завершен. Рабочее название «Вереск». Действие происходит в 1944 году, граница России, Украины и Беларуси. Немцев уже нет, но орудуют банды. Снимает интересный московский режиссер Дмитрий Иосифов, тот, который в детстве играл Буратино. У меня роль старухи. Правда, странноватой такой, знахарки. Когда меня утвердили, я была очень удивлена. Знаю, что некиногенична и никогда не была, и уже давно забрала из актерского отдела свою фотографию. Но сейчас, наверное, на роли старух актрис уже не осталось, все же молодеют, а я как раз вошла в нужный возраст и ничего с этим не собираюсь делать, потому что годами своими горжусь и опыт свой уважаю. Словом, уже закончен монтаж трех серий, всего будет шесть. То, что удалось увидеть, мне понравилось, это не мыльная опера. Сейчас с интересом жду премьеру. Начнут вроде с 1 мая.
Фото: Геннадий ЖИНКОВ, БЕЛТА
