Перезагрузка возможна

С весной в ЕС пришел сезон выборов: 15 марта парламентские в Нидерландах, 23 апреля и 7 мая президентские во Франции, 24 сентября парламентские в Германии. Не исключено, что и в Италии пройдут внеочередные. Результаты всех этих выборов, пока еще не известные и не слишком предсказуемые (потому что к опросам и построенным на их основе прогнозам после брексита и Трампа все относятся с изрядной долей скепсиса), заставляют всех нервничать. Фактор, понимаете ли, Трампа.

Вот Гирт Вилдерс, самый на сегодня популярный политик Нидерландов, и Марин Ле Пен, которой прогнозируют уверенную победу в первом туре во Франции, позиционируют себя сторонниками и последователями  Трампа. И выходом из Евросоюза и еврозоны грозятся в случае своей победы. А смогут ли победить? Или европейские избиратели, еще вчера благосклонно относившиеся к переносу идей Дональда Трампа на родную почву и желавшие перекрыть дорогу мигрантам и получить “свою страну обратно”, как британцы, глядя на то, что происходит сейчас в Белом доме и вокруг, предпочтут нечто не столь радикальное и более знакомое? “Более знакомое” в данном случае означает более европейское. Давайте рассмотрим такую возможность.

Даже если Гирт Вилдерс, вернее, его партия Свободы наберет наибольшее количество голосов, сформировать правительство самостоятельно у них вряд ли получится: политическая система в Нидерландах выстроена так, чтобы принудить партии к сотрудничеству. Например, по результатам выборов 2012 года партия Свободы получила 15 мест (из 150) в нижней палате Генеральных штатов. Премьер-министром стал Марк Рютте, представляющий “Народную партию за свободу и демократию”, у которой 41 место. Так что велик шанс, что Нидерланды и после нынешних выборов с европейского пути не свернут.

Во Франции, говорят опросы (о правдивости которых уже было сказано), во втором туре Марин Ле Пен проиграет, возможно, с треском. Кому? Скорее всего, Эммануэлю Макрону — молодому, симпатичному (для французов это имеет значение куда большее, чем, например, для немцев) и пока даже не объявившему свою программу. Присматривается: возьмет немного у левых, немного у правых и скомпилирует так, чтобы “и нашим и вашим”. Макрон становится популярнее с каждым днем, и людям (простите, избирателям) в нем нравится именно это: позиция центра. Главное, что мы о нем знаем: это проевропейский политик.

То же самое можно сказать и о Мартине Шульце, который не побоялся бросить вызов самой Ангеле Меркель и поставил ради этого на карту свою весьма успешную европейскую карьеру: ушел с поста председателя Европарламента, чтобы стать кандидатом в канцлеры. Рейтинг его растет, и сегодня  он уверенно опережает фрау канцлерин. Но в Германии нюанс тот же, что и в Нидерландах: личный рейтинг политика не равняется рейтингу его партии: первый номер — локомотив, но значение имеют все вагоны.

У Мартина Шульца поучительная личная история: недоучка (нет даже аттестата зрелости), бывший алкоголик, преодолевший свой недуг, вовремя взявшийся за ум и сумевший сделать блестящую политическую карьеру. У него хорошее чувство юмора, он эмоционален, а у Ангелы Меркель, как известно, эти качества отсутствуют напрочь. Кажется, сегодня немцам все больше нравится легкий и оптимистичный Шульц, чем холодная и непроницаемая Меркель, впустившая к тому же полтора миллиона беженцев в страну (этого никто не забыл).

Так вот, если во Франции президентом станет Эммануэль Макрон, а канцлером в Германии Мартин Шульц, то не только у франко-германского союза, но и у всего европейского проекта откроется новое дыхание. Они, вероятно, ослабят меры жесткой экономии, которые пропагандировала привыкшая к экономии с детства дочь лютеранского пастора Ангела Меркель: у Макрона и Шульца другие привычки.

Они не будут знать жалости к Великобритании, которая подорвала веру в ЕС больше, чем кто-либо другой, включая Трампа. Так что в этом году выборы в Евросоюзе не просто определяющие, а судьбоносные. Наблюдаем.