Откровенный разговор «за жисть» о пользе газет получился у корреспондента «Р» в шкловской деревне
Только что вернулась из командировки в Шкловский район, в одну из деревень которого люблю ездить особенно. Уж очень гостеприимные тут люди, душевные, спокойные, рассудительные. На все про все у них свое мнение, которым они спешат поделиться друг с другом на частых встречах. Варвара Васильевна Филиппович, в прошлом году разменявшая девятый десяток, — личность тут популярная. И молодежь ее не забывает, частенько приходит порасспросить, как здоровье, не помочь ли чем, и старики-ровесники — «за жисть» поговорить, время скоротать. Такие вот проходят у нее импровизированные совещания, на одно из которых я случайно попала.
Ну, думаю, дай-ка я о будущности печатных СМИ с ними поговорю, все ж таки здесь по старинке каждая семья наши белорусские издания выписывает. Попутно несколько номеров своей газеты решила презентовать — купила в киоске и тут же раздала. Сельчане презенту удивились, но благодарили. Кто разглядывал нашу цветную субботнюю толстушку как диковинную вещь, листал и рассматривал «картинки», а кто, чего скрывать, и нос воротил.
— Не дружу с государственной прессой, — хмыкнул мой собеседник Петрович и вернул непрошеный презент.
А Марья Терентьевна нашей субботней толстушке обрадовалась:
— От завтра, как свиней покормлю, сяду да почитаю. Люблю я прессу смолоду изучать. Мой отец, бывало, штук десять всяких газет понавыписывает да журналов каких и давай их что ни день — от корки до корки, мать-то его пилила за это страсть как (сама только печь ими топила). А он — за свое. И мне передалось. Правда, много газет выписывать не могу — дороговато. А вашу почитаю завтра да подумаю. А что, может, и подпишусь!
— Да кому они нужны, газеты эти ваши, сегодня? Вон по радио все скажут, по телевизору! — не выдержал тот, кто с «нами» не дружит, и, поморщившись, добавил: — И колбасу не завернешь — вредно! Толку с них — чуть. В печь разве, на растопку…
Лучше бы он, конечно, промолчал, потому что газетные «адепты» так на него обозлились, что сами готовы были его, как они выразились, перекрутить на колбасу.
— Да что ты несешь! Как бы мы без районки жили? Много бы ты узнал по центральному телевидению о своем районе! — в один голос закричали бабоньки. — А чем тебе плоха республиканская газета? Бывает, такую историю пропишут, что всей деревней зачитываемся. Вот из-за таких, как ты, нас дремучей деревенщиной и обзывают!..
Пока в избе страсти накалялись, я, не рискуя принять чью-либо сторону, вновь стала размышлять над тем, что вот уже несколько лет не дает мне покоя. С того самого дня, когда практически все издания перекочевали в Интернет и уже там, во «всемирной паутине», постепенно обрастают своим, виртуальным, читателем. Как долго еще будет жива пресса, бесславную кончину которой в ближайшие 10—15 лет предрекают все, кому не лень? О нашумевшем опросе журнала «Форбс», поставившем профессию пишущего журналиста на первое место в списке вымирающих, мы писали подробно. Но особенно нехорошо мне стало, когда со своими предсказаниями выступил главный магнат мира Билл Гейтс, расписывая достоинства компьютеризированного жилища современного гомо сапиенс: «Уже через 4—5 лет мир переключится с книг на байты, а газеты и журналы в нынешнем виде станут излишеством, так как интерактивная персонифицированная информация будет поступать на портативные устройства».
Те, кто уверен в гибели печатных СМИ на все сто, обычно напирают на очевидный факт — как ни крути, а в оперативности проигрывают они всем электронным массмедиа, вещающим в режиме он-лайн. Правда и то, что кризис коснулся бумажной прессы не только на постсоветском пространстве, но и во всем мире (его переживают сейчас и самые известные западные издания-эталоны).
Но потом себе в утешение припомнила слова знаменитого эссеиста и литературного критика Александра Гениса, тоже встревожившегося не на шутку разговорами о том, что через 5 лет вся периодика переберется в сеть. «Для меня начать день без бумажной газеты так же трудно, как без зубной щетки… Задача ее — не утешать мир и не лечить его, а объяснять, раздвигая пределы сегодняшнего дня в прошлое и будущее, вставляя факты в систему, вплетая единичное в тенденцию. Она должна обладать таким умом и ответственностью, чтобы мы делегировали газете свое право знать о мире все, что о нем стоит знать. Девиз лучшей американской газеты «New York Times»: «Мы печатаем все, что подходит для печати». В этом «мы» — капитал газеты. В гонке за прогрессом газеты проиграют, считает критик, но возьмут главным — не числом и массовостью, а своим влиянием и умением лавировать в потоке бессмысленных фактов и ненужных сведений. Только они, вернее лучшие из них, помогут выбрать правильные ориентиры в том информационном хаосе, в который поневоле погружается планета…
Правда, перед шкловскими сельчанами я не стала блистать эрудицией. Мои деревенские собеседники и сами, без всяких ученых слов, что называется, нутром знают, понимают и чувствуют значимость, извините за пафос, именно печатного слова. И того, что именно печать, как это повелось исстари, придает вес всякому слову. Как, впрочем, хотелось бы верить, и многие-многие наши читатели, которых, будем надеяться, и в ближайшие лет пять меньше не станет.
P.S. Кстати, и на нашу газету у вас есть еще время подписаться. Торопитесь — и не пожалеете.
