Вот и сейчас я не видел здесь постояльцев уже более месяца, потому не мог не обратить внимание на остановившуюся рядом с Домом охотника иномарку. День был хотя и не дождливым, но пасмурным, и я не смог отчетливо рассмотреть ее номера. Зато хорошенькие лица женщины постарше и совсем юной девушки явно не вписывались в серую действительность, объявшую это красивое место на берегу озера рядом с лесом. Лица эти были словно лучи света в этом царстве непогоды.
Вскоре увидел, как к приехавшим успел подойти мой давний приятель и смотритель Дома охотника Генрих и о чем-то стал говорить с дамами. По характеру беседы я мог предположить, что женщина постарше, скорее всего, была знакома с моим приятелем.
Генрих ушел, а гостьи, оставив машину рядом с домом, направились в сторону берега. И тут я как человек наблюдательный заметил, что женщина постарше хромает. Причем хромота явно была вызвана не тем, что она просто подвернула или натерла ногу.
Все утро до приезда этих незнакомок я промаялся от скуки и потому сразу направился к Генриху:
— Что это за модели посетили нашу скромную обитель? — спросил у приятеля, когда тот вышел мне навстречу.
— Так это Алина с дочкой заглянули в наши края навестить тетушку Ядвигу, что на кирпичном поселке живет, — охотно ответил Генрих. — Я ее еще сопливой помню, быстрее всех гоняла на велике. Подросла, красавицей стала, да не повезло ей. Говорят, в аварию попала, еле выжила. И гляди какую дочь на ноги подняла!
— Так они ночевать здесь будут? — продолжал любопытствовать я.
— Да нет, — махнул рукой Генрих. — Попросили разрешения машину на площадке у дома поставить, а сами пошли по берегу прогуляться. Скоро поедут...
Вдали показались две женские фигурки. Ветер с озера игриво приподнимал подолы платьев, словно призывал их полетать в этот пасмурный сентябрьский день.
— А я вас узнала, — сказала Алина, когда обе приблизились к нам. — Мы с вами танцевали мое любимое танго на той вечеринке. Мое последнее танго… — грустно добавила она.
Я перевел взгляд с Алины на ее дочь и понял, что тоже вспомнил тот вечер. Тогда я только обосновался в этих местах. Приехал на закате дня и пошел искать Генриха, чтобы заказать на утро свежего молока. У Дома охотника звучала музыка. Пар пять или шесть танцевали на площадке рядом. Одиноко стояла лишь одна девчонка. Когда я проходил мимо и сбавил шаг, она подбежала ко мне и потянула за руку на площадку. Я не успел опомниться, как мы оказались почти в центре импровизированного танцпола.
— Извините, но я не могла пропустить мое любимое танго, — сказала девушка, горячо дыша мне в щеку.
Музыка и мне закружила голову. А может, не музыка… Я чувствовал тепло точеной фигурки, дыхание ее становилось все более легким, спокойным, а движения уверенными.
Танго закончилось, и за горизонтом погас последний луч заката. Я спросил девушку, как ее зовут, и услышал на ухо тихое Алина.
Компания на этой вечеринке была благожелательной, я вполне мог остаться в ней, но не привык быть незваным гостем. Да и зачем?
Генриха нашел в беседке за стаканом вина и попросил его не забыть утром принести мне свежего молока от его красавицы буренушки.
Потом в моей жизни было еще много танго с разными девушками и женщинами на всевозможных празднествах. Однако, когда я пытался вспомнить их, сразу почему-то всплывало то, что звучало на закате дня у Дома охотника, и трепетное тепло, что шло от бойкой девушки. Все больше лет отделяло меня от того вечера, но странным образом то тепло не таяло, не отодвигалось в холодную даль.
Было бы неправильным не пригласить этих симпатичных дам на кофе в мою беседку. Мать и дочь переглянулись и охотно согласились.
Светлана быстро выпила свою чашку и напросилась покормить моих кроликов, а мы с Алиной продолжили беседу. Скорее говорила она, а я внимательно слушал. Оказалось, вскоре после того вечера она уехала в столицу и там познакомилась с симпатичным парнем по имени Денис. Стали жить вместе. Летом поехали на его стареньком «Опеле» к морю, а на обратной дороге попали в аварию. У Дениса несколько переломов, а у Алины дела обстояли похуже. Был поврежден позвоночник. Девушка перенесла несколько операций, врачи пытались ей помочь, тем более выяснилось, что она к тому времени была беременна.
Денис вскоре встал на ноги и помогал Алине, чем мог. Но через три года он все-таки оставил их со Светланой. Алину сильно печалило то, что врачам так и не удалось избавить ее от хромоты.
— Мало-помалу я смирилась с тем, что не смогу больше танцевать, а меня все время приглашали в разные компании, — продолжила Алина. — Не оставлял нас окончательно и Денис. Он стал крупным предпринимателем, и когда Светлана получила водительские права, подарил ей машину. На ней мы и приехали сюда, где я была счастлива даже тем, что могла танцевать то самое свое последнее танго. Бывало, вспоминала и вас, — виновато и нежно, как мне показалось, улыбнулась женщина.
Алина по-прежнему была красива и вполне могла рассчитывать на более счастливую жизнь, если бы не этот физический изъян.
— Неужели ничего нельзя сделать с вашей ногой? — спросил я. — Сейчас ведь столько продвинутых технологий в медицине. Особенно за границей.
— В России тоже есть сильные нейрохирурги, — помолчав, ответила Алина. — Одного из них мне и посоветовали. Говорят, он наш земляк, с Витебщины. Через две недели должна лететь к нему в Москву. Если повезет с операцией, обязательно вернусь сюда и приглашу вас на свое любимое танго. Вы ведь не откажетесь? — игриво спросила женщина.
— Сочту за честь, — ответил ей в тон.
Я сходил в кладовку и принес большую вязанку молодых сушеных боровичков. Мы расстались тепло, как добрые старые знакомые.
Вскоре зеленая легковушка скрылась с глаз. Почему-то подумалось, что даже если Алине повезет с операцией, она уже вряд ли вернется сюда. Когда мы счастливы, то редко держим обещания, данные тогда, когда нам худо. Но ведь это уже мелочь по сравнению с тем, что человек наконец обретет путевку в более светлое завтра.
