В конце прошлого месяца, общаясь с учеными и руководством Высшей аттестационной комиссии, Президент рекомендовал: «Сделайте все, чтобы с завтрашнего дня ни одна докторская диссертация не прошла как описание чего–то. Открытие и еще раз открытие». Не знаю, как вы, а я верю в потенциал белорусской науки.
Интеллектуальная смелость и даже авантюризм — неотъемлемая черта исследовательской традиции. Именно она дает надежду на открытие новых «америк». Ведь попытка Х.Колумба добраться в Индию, двигаясь на запад, по меркам его времени, была в высшей степени авантюрной. Но результат превзошел мыслимые ожидания... Если не ошибаюсь, нашим первым Колумбом от науки стал бывший проректор Берестейского иезуитского коллегиума Казимир Лыщинский. В контексте мировоззрения и социальных порядков XVII века его трактат «О несуществовании Бога» стал вызовом всей интеллектуальной элите. Немногие помнят сегодня, что Варшавский сейм заседал по делу Лыщинского 19 раз. За процессом «шляхтича, обвиняемого в атеизме» следила парижская пресса. Шуму было не меньше, чем при недавнем запуске адронного коллайдера. За свою смелую работу Лыщинский буквально ответил головой. Предварительно ему пришлось прилюдно сжечь рукопись. Но каким–то чудом несколько фрагментов трактата дошли до наших дней.
Очень любопытно сопоставить один из них: «Бог — творение и создание человека. Таким образом, люди — творцы и создатели богов, и бог является не действительной сущностью...», — с некрологом в газете «Царкоўнае слова», опубликованным в 1996 году по случаю трагической гибели белорусского ученого Альберта Вейника. Труд члена–корреспондента Академии наук БССР А.И.Вейника «Термодинамики реальных процессов», отмечается в некрологе, стал бестселлером в среде научной и творческой интеллигенции тогдашнего Союза и многих привел к Богу... Споры вокруг работ Вейника не утихают до сих пор. Его последователи в стране и за рубежом убеждены, что многие идеи белорусского ученого еще ждут своего воплощения в науке и технике. Выводы профессора Вейника (подкрепленные огромным количеством математических расчетов и экспериментов) о материальности пространства и времени, о едином целом духовного и материального миров, вероятно, долго еще будут занимать пытливые умы.
Философ Валентин Акудович ставит в один ряд Казимира Лыщинского и Альберта Вейника по смелости и масштабности их интеллектуальных поисков. И делится любопытным наблюдением: если первый отрицал Бога, поскольку тот противоречил законам природы, то второй, наоборот, выводил божественное из физических законов. А мой журналистский интерес привлекло вот что. Двигаясь абсолютно противоположными путями, и Лыщинский, и Вейник слыли в среде современников опасными «еретиками». В ХХ веке инакомыслящих уже не вели на гильотину, но в печати бдительные советские коллеги клеймили минского профессора нещадно. «Средневековый схоластический бред», «химеры невежества», «мутные потоки ахинеи»... Мало сделать открытие, надо иметь мужество его отстоять. Вейнику это удалось. Имена многих критиков позабылись, а его помнят.
Так же, как не забывают у нас и за рубежом академика Василия Феофиловича Купревича. На улице, названной в его честь, расположился Парк высоких технологий. Открытия нашего земляка–ботаника имели глобальный масштаб. А его размышления о протопласте, лежащем в основе всех жизненных форм, о жизни и смерти как биологических процессах также обогнали время. «Геронтологам необходимо прийти к общему мнению, что такое в конце концов старость человека, — писал на склоне лет Купревич. — Если это болезнь, то ее можно лечить. Если она запрограммирована в гене, то эту программу нужно менять». Спустя годы ученые США подтвердили предположение белорусского академика: выделили ген старения из зеленого листа... Правда, дискуссии о возможности продления жизни посредством генной инженерии продолжаются (см. конференц–зал «СБ» «Происки бессмертия», 8.10.2009 г.).
Признаюсь, по–доброму завидую тем, кому повезло общаться с такими светочами, как Вейник, Купревич. Заражаться их энергией, пытливостью, увлеченностью. Мне в свое время тоже выпало счастье — быть студентом крупного исследователя, профессора Бориса Васильевича Стрельцова. Его называли основоположником научной школы белорусской журналистики. Ее патриархом. Наставник журфаковцев поощрял смелые интеллектуальные и творческие поиски. Учил непредвзятости, умению слушать и уважать разные точки зрения. Сомневаться. Любить свою землю, ее язык и людей. Его лекции открывали нам будущую профессию и... самих себя. А это порой важнее, чем открытие Америки...
