Даниил Гранин, жизнь которого отмеряет ныне десятый десяток, в 1941–м ушел на фронт прямо с Кировского завода. Был пехотинцем, затем танкистом. Он видел войну и мог бы говорить о вечности, а он ведет речь о мгновениях: «Самое дорогое, что есть у человека, это жизнь. Но если всмотреться в эту самую жизнь поподробнее, то можно сказать, что самое дорогое — это Время, потому что жизнь состоит из Времени, складывается из часов и минут». Ленинградский писатель, которого многие называют совестью советской эпохи, прекрасно знает, что воспоминания нуждаются в деталях, в уникальных свидетельствах. Только тогда они остаются в памяти, когда из свидетельств убрано наносное, когда сам сдуваешь пыль с документов.
«Учора нарком аховы здароўя СССР тав. Мiцераў выдаў загад аб хутчэйшым аднаўленнi аховы здароўя ва ўзноў вызваленых раёнах БССР. У Беларусь накiроўваецца больш 1.500 урачоў i iншых медыцынскiх работнiкаў. Усiм наркомам аховы здароўя саюзных i аўтаномных рэспублiк прапанавана неадкладна адкамандзiраваць у распараджэнне Наркамата аховы здароўя Беларускай ССР урачоў, правiзараў i сярэднiх медыцынскiх работнiкаў, якiя ў свой час былi эвакуiраваны з Беларусi. У Вiцебску аднаўляецца Iнстытут эпiдэмiялогii i мiкрабiялогii. У Магiлёўскую i Вiцебскую обласцi накiроўваеца значная колькасць дезiнфекцыйных сродак i бактэрыйных прэпаратаў. Упаўнаважаныя Наркамата Аховы Здароўя СССР выязджаюць у Вiцебскую i Магiлёўскую обласцi для арганiзацыi супроцьэпiдэмiчных мерапрыемстваў» («Дапамога вызваленым гарадам i вёскам Беларусi», 2.07.1944).
«Вызвалены родны Мiнск... Вызвалена сталiца нашай рэспублiкi... Колькi мiльёнаў людзей уздыхнуць сёння на поўныя грудзi, колькi шчасных усмешак, колькi прасветленых позiркаў! Мiнулася чорная ноч над нашай зямлёй, знiкаюць, развейваюцца змрочныя туманы над прасторамi любай радзiмы... Зiрнiце на дарогi Беларусi. Яны завалены трупамi ворагаў. Шмат iх, гэтых крывавых захрыбетнiкаў, знайшло i знойдзе свае бясслаўныя магiлы на нашай зямлi. Шмат гэтых захрыбетнiкаў знайшло свае магiлы за гэтыя годы i ў горадзе Мiнску. Цэлыя могiлкi з’явiлiся тут з розных камендантаў i падкамендантаў» («Гераiчнаму гораду — слава!», М.Лынькоў, 4.07.1944).
«Бiтва за Мiнск завяршылася ўмелым дзеяннем танкавых груп 3–га Беларускага фронта. Марш танкавых калон быў сапраўды выдатны. Танкiсты iшлi лясамi i балотамi, самi сабе забяспечваючы пераправамi. Дастаткова сказаць, што за два баявыя днi яны прайшлi 130 кiлометраў. Яны смела вырывалiся на дарогi, па якiх адступалi немцы, i грамiлi скапленнi ворагаў усюды, дзе б толькi была для гэтага магчымасць... Умела дзейнiчалi рухомыя часцi. Фарсiраваўшы раку Бярэзiна, яны iмклiва ўварвалiся на Мiнскую аўтамагiстраль, авалодалi горадам Смалявiчы i накiравалiся да Мiнска. Тут, на Мiнскiм знешнем абводзе, у немцаў былi пабудаваны вялiкiя супроцьтанкавыя перашкоды i ўмацаваннi палявога тыпу. Танкiсты прарвалi гэта кальцо i ўварвалiся на ўскраiны Мiнска з поўначы, паўночнага ўсходу i паўднёвага ўсходу» («Нашы войскi вызвалiлi сталiцу Совецкай Беларусi — Мiнск», 5.07.1944).
Беларускамоўныя старонкi «Совецкай Беларусi» — безусловное достояние военных лет. История свидетельствует, что газета перешла на белорусский язык в сентябре 1941–го. Печаталась в Орле, Казани, а потом забрасывалась самолетами на оккупированную территорию. Явно для удобства транспортировки и нелегального чтения использовался малый (как тогда говорили — в половину «Правды») формат.
«С сегодняшнего дня — 9 июля 1944 года — газета «Совецкая Беларусь» (орган ЦК КП(б)Б, Совнаркома и Президиума Верховного Совета БССР) выходит на русском языке. На белорусском языке выходит газета «Звязда» — орган ЦК КП(б)Б, Совнаркома и Президиума Верховного Совета БССР» («К сведению читателей», 9.07.1944).
«В связи с освобождением от немецко–фашистских захватчиков значительной части территории Советской Белоруссии и успешным продвижением Красной Армии на запад Президиум Верховного Совета Белорусской Советской Социалистической Республики, Совет народных Комиссаров БССР и Центральный Комитет КП(б) Белоруссии переехали из Гомеля в столицу Советской Белоруссии в город Минск» («Правительство Советской Белоруссии переехало в Минск», 19.07.1944).
Когда через 30 лет после освобождения Минска к Даниилу Гранину пришел бывший партизан Алесь Адамович с предложением написать книгу о блокаде Ленинграда, то автор романа «Иду на грозу» поначалу отказался от совместной работы. Не потому, что боялся трудностей или не верил в коллективное творчество. Да, у Адамовича уже был опыт похожей работы (вместе с Янкой Брылем и Владимиром Колесником он написал ужасающую хронику сожженных белорусских деревень — «Я из огненной деревни»). Но Гранину прежде всего казалось, что о блокаде ничего нового сказать невозможно: «Ну, голод; ну, обстрел; ну, бомбежка; ну, разрушенные дома. Все это известно, ничего нового для себя я не представлял». Понадобилось несколько лет мучительных разговоров, магнитофонных записей, чтобы закрепленная многочисленными распоряжениями партии и правительства история о девятистах днях подвига, выйдя из–под пера двух писателей, стала рассказом о девятистах днях невыносимых мучений.
«Забота о детях и матерях и об укреплении семьи всегда являлась одной из важнейших задач советского государства. Охраняя интересы матери и ребенка, государство оказывает большую материальную помощь беременным женщинам и матерям на содержание и воспитание детей. Во время войны и после войны, когда для многих семей имеются более значительные материальные затруднения, требуется дальнейшее расширение мероприятий государственной помощи. В целях увеличения материальной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, поощрения многодетности и усиления охраны материнства и детства, Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик постановляет: 1. Установить, что государственное пособие выдается многодетным матерям (имеющим мужа и вдовым), имеющим двух детей, при рождении третьего и каждого следующего ребенка, вместо ныне существующего порядка выдачи государственного пособия многодетным матерям, имеющим шесть детей, при рождении седьмого и каждого следующего ребенка» («Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания «Мать–героиня» и учреждении ордена «Материнская слава» и медали «Медаль материнства», 11.07.1944).
«Гитлеровские генералы были дезориентированы, они еще и еще раз были введены в заблуждение относительно направления нашего главного удара. По развитию событий до начала нынешнего наступления в Белоруссии, по конфигурации фронта и некоторым другим признакам немцы ожидали удара на Брест с юго–востока. Наше командование долго оставляло их в этом заблуждении. События между тем развернулись на севере Белоруссии. Здесь, по сути дела, и начался первый этап брестской операции, которой предшествовал разгром немецких армий в бобруйском «котле» под Слуцком и Слонимом» («Так был взят Брест», 30.07.1944).
«Город Минск до немецкой оккупации имел 7 благоустроенных бань. Одну из них, на Ляховке, немцы сожгли до основания; от нее остались только развалины. Остальные бани сильно пострадали. После освобождения Минска были приняты меры для быстрейшего восстановления бань. Три уже сданы в эксплуатацию и пропускают в день свыше 2.000 человек. После ремонта смогут быть использованы еще две бани. Одна из них требует капитального ремонта» («Работают три бани, 31.07.1944).
Читая бодрые рапорты военных корреспондентов «Советской Белоруссии», нетрудно представить освобожденный Минск таким, каким его изобразил художник Валентин Волков на своем каноническом полотне «Минск. 3 июля 1944 года». Однако как картина — не фотография, так и жизнь наша гораздо ярче самых мощных идеологических догм. Когда вспоминают о Волкове, то ныне говорят и о том, что художник не успел эвакуироваться и три года провел в оккупации, что уже после освобождения его проверяли, ничего не нашли, а вот дочерей за сотрудничество с фашистами сослали в лагеря, откуда одна из них не вернулась.
Свою «Блокадную книгу» Гранин и Адамович дописали в 1977 году, однако понадобилось больше 10 лет, прежде чем это свидетельство того, как люди остались людьми, увидело свет полностью и без купюр. Чуть меньше — около семи лет — понадобилось, чтобы книгу издали в самом Ленинграде. Самый малый отрезок времени (меньше года) ушел у писателей на то, чтобы смириться с многочисленными изъятиями цензуры. Из первой публикации исчезли рассказы о людоедстве, мародерстве, злоупотреблениях с карточками. А еще исчез и рассказ о бане. Сегодня Гранин говорит, что у них было несколько воспоминаний людей, которые попали в единственную в городе баню: «Топлива не было, и топили только одно отделение, где мылись мужчины и женщины вместе. Но это были не мужчины и не женщины. Это были просто скелеты, которые помогали друг другу, потому что поднять шайку с водой не могли. Это было запрещено категорически как порнография».
