5 лет назад у нас появилось Общенациональное телевидениеМожно сказать, что до Александра Аверкова такого понятия, как конкуренция, в национальном телеэфире не существовало. В том смысле, что именно Александру выпало вести первый новостной выпуск телеканала ОНТ, изменивший белорусское телевидение сразу и навсегда. Оказалось, что в стране предостаточно потенциала, чтобы не ограничиваться единственным национальным телеканалом, и ОНТ первым доказал это. И продолжает доказывать вот уже 5 лет: организовывает масштабные благотворительные акции, создает многосерийные документальные проекты, да и модные нынче реалити–шоу первым опробовал опять же ОНТ...
Тем временем Александр Аверков остается верным однажды избранному имиджу. Но его добротный консерватизм, напоминающий о тех временах, когда телеведущие не были склонны разбрасываться легкомысленными словами, на деле ничего общего с прошлым веком не имеет. Насколько предсказуемыми были прежние телепередачи, настолько же неожиданными могут быть эфиры Аверкова. При этом чувство стиля ему никогда не изменяет.
— Через 5 лет память сохраняет только самое главное. Какие воспоминания у вас о первом эфире Общенационального телевидения сегодня?
— Замечательные! Хотя это было очень ответственно, и я помню, как весь коллектив сидел в соседней комнате и смотрел все это по телевизору — волнуясь, переживая, стараясь не спугнуть... Конечно, и у меня был мандраж — все–таки мы открывали зрителям новый телеканал, никто не знал, как и что будет дальше...
— И когда вы наконец вышли из студии, раздался шумный вздох облегчения?
— Не помню, был ли этот вздох, но что я дышал — это точно. По лицам коллег сразу понял: все нормально... После мы поздравляли друг друга и даже как будто были удивлены: все получилось. Кстати, я, наверное, тогда еще решил, что доверие зрителя — это самое главное. Ведущий должен быть «своим»: близким, искренним человеком, которому доверяют. Понимаете, какая штука — здесь как раз таки нельзя ничего сыграть. Быть «в образе» телеведущего — это нонсенс, вызвать доверие можно лишь одним способом: честно и искренне сообщать новости, какими бы они ни были — светлыми, драматичными.
— Так ведь можно устойчивый стресс заработать.
— Прямой эфир — уже сам по себе стресс. И не только у ведущего. За каждым выпуском стоит результат работы многих людей. Бывают случаи, когда во время эфира режиссер просит меня говорить помедленнее, чуть–чуть потянуть время, — значит, на подходе свежий сюжет. Новости–то у нас живые... Но это нормальная работа.
— Знаете, а все–таки любопытно, почему у вас, выпускника знаменитого Щепкинского училища, не сложилось с театром? Или это у театра не сложилось с вами?
— Все это осталось в прошлой жизни. Я ушел из театра, когда в Советском Союзе начались всем известные перемены, когда людям стало не до театра, зрительные залы пустовали. Но сидеть сложа руки, ждать чего–то — это не обо мне. В конце концов, это... моя жизнь проходит! А на телевидении тогда еще что–то происходило, там было гораздо интереснее.
— Вместе с вами на ОНТ пришло немало энергичных, амбициозных людей...
— Пришли люди, настроенные создавать, — безусловно, для этого нужны амбиции. Но главное, что у истоков телеканала сразу было много профессионалов, людей с телевизионным опытом. Полагаю, именно это дало телеканалу такой мощный толчок — ОНТ ведь вышел очень громко, достойно заявил о себе. Важно эту высокую планку не опустить, и нам, думаю, удается выдерживать уровень. На телеканале было много хороших, даже смелых проектов, и если уж говорить о конкуренции, считаю, мы во многом впереди.
— Кстати, о смелых проектах. Ваши коллеги были в курсе, что вы неплохо поете? Для зрителей, например, проект «Две звезды» с вашим участием стал изрядным сюрпризом.
— О том, что могу петь, не догадывался даже я сам. Ведь одно дело — караоке на застольях и совершенно другое — петь с профессионалами на большой сцене под профессиональный оркестр. Знаете, для меня это было равносильно тому, как, к примеру, прыжок с парашютом. Пришлось преодолевать самого себя, чтобы выйти на сцену в совершенно новом амплуа. Я, конечно, знаю ноты...
— И даже играете на рояле, о чем знают немногие...
— Теперь, увы, уже крайне редко...
— Но вы ведь и не думали отказываться, когда вам предложили поучаствовать в этом шоу?
— Раз в жизни бывает такое предложение — почему бы и нет? Это было любопытно.
— На мой взгляд, многие ваши эфиры — тот еще экзамен на самообладание. К вам в студию приходят порой такие неожиданные гости...
— Каждый гость — это открытие. Хотя и не всегда приятное. Скажем, я не люблю змей. А когда их принесли в студию да еще и застращали: мол, зона безопасности у них — полтора метра, за пределами которой змеи начинают атаковать... Или когда крокодилы бегали по студии — тоже мало хорошего. Тишина среди операторов была просто мертвая! Но, по крайней мере, теперь я могу сказать, что стоял рядом с крокодилом и лев хвостом бил мне по ноге... В конце концов, вся жизнь — это процесс познавания, открытия удивительных вещей. Как только перестанешь это делать — перестаешь развиваться... Катящийся камень, как известно, мхом не обрастает. Значит, нужно катиться.
— Интересно, а вам всегда удается сохранить самообладание?
— Помню, однажды мне задали совершенно банальный вопрос: «А что если вам вдруг захотелось чихнуть во время эфира?» Самое удивительное, что я задумался на эту тему... В момент включения камер, даже когда ты сильно простужен, концентрируешься настолько, что... Не зря же все актеры говорят: сцена лечит. Да, лечит, а живой эфир — это сплошной адреналин.
— А когда вы с самолета в озеро прыгали, был такой ролик на ОНТ, адреналина разве меньше было?
— Безусловно, это тоже было своего рода преодолением, но на дне лежал бедолага–оператор, так что пришлось прыгать, чтобы он мог скорее оттуда выбраться. Причем я думал, что придется прыгнуть всего один раз, а довелось сделать несколько дублей — выяснилось, что ни с полутора, ни с двух метров нет нужного эффекта полета... Словом, полет был почти настоящим.
— Как отпразднуете юбилей телеканала?
— Не задумывался еще об этом... Сейчас, например, все наши телеведущие работают на юбилейных концертах у стен Мирского замка — собственно, так и празднуем...
