Внешняя политика Запада привела к мировому энергетическому кризису, от которого больше всего пострадает ЕС

Зрелища без хлеба

Управленческая система так называемого коллективного Запада давно дала трещину. А в последние десять лет она фактически развалилась. Конечно, в каждой стране своя ситуация. Тем не менее тренд с разной глубиной схож во всех государствах: истеблишмент не умеет решать проблемы, но научился грамотно и виртуозно перекладывать их на третий мир, камуфлировать, находить крайних на внешней дуге.

В борьбе с пандемией развитый мир однозначно потерпел сокрушительное поражение. Конечно, были определенные тактические успехи. Многие из которых преподносили как безупречную победу. Таковой она даже казалась до поры до времени. Но потом выяснилось, что стратегически произошел полный провал и экономической, и управленческих систем. Борису Джонсону пришлось уйти в отставку не только из-за скандального и эпатажного поведения. Лондон еще не таких оригиналов видал. Кого-то раздражали его всклокоченные волосы и приукрашивание действительности, которое в быту называется враньем. Но этим тоже никого не удивишь. Однако смертность от пандемии оказалась в Англии даже очень высокой. А экономические проблемы давят со всех сторон и на население, и на бизнес. Их же решение у действующего правительства не просматривалось. Пламенная поддержка крестового похода против Востока не смогла компенсировать внутренние провалы. Вот Борису Джонсону и пришлось уйти. Хотя вроде бы в пик ковида и потрясений политик и находился если не на вершине славы, то в весьма устойчивом положении.

Впрочем, как и остальные руководители развитого мира. По большому счету на ковиде и борьбе с ним все делали свои рейтинги. Сначала — когда вводили локдауны, потом — когда отменяли ограничения. И конечно, покупали лояльность подданных широкими жестами финансовой помощи. Забывая напомнить, что за эти пряники придется платить. За два года центральные банки развитых стран практически в два раза увеличили денежную массу. Да, развитая финансовая система сработала демпфером, на некоторое время сумела абсорбировать избыток ликвидности. Но уже давно доказано (кстати, западными же учеными), что не подкрепленная товарной массой эмиссия трансформируется в инфляцию. Другой вопрос, через какой временной лаг. Иногда это случается быстрее, иногда — медленнее. Но корни инфляции — монетарные. И стремительная потеря покупательной способности доллара и евро — закономерный процесс.

Санкционный жим

Почему обострился конфликт Запад — Восток? И по линии России, и по линии Китая? Конечно, противоречий хватало и раньше. Но в прошлом году встал ребром вопрос экономический. Ключевая проблема мировой экономики в минувшем году, когда снизился накал пандемийных страстей, — дефицит выпуска. Другими словами — производства материальных ценностей, которые бы могли связать эмитированную денежную массу и хоть как-то сбить инфляционный навес. И эту торжественную миссию решили по обыкновению возложить на третьи страны.

Все пляски в ЕС с новыми подходами в энергетике и биржевым рынком газа преследовали одну цель: заставить добывающие страны увеличить выпуск и поставку углеводородов. А за ними должны были потянуться и другие сырьевые сегменты. ESG-повестка — из той же серии. Климатическая повестка актуальна, но в той интерпретации, в которой она преподносилась, предполагалось спровоцировать тот же Ближний Восток монетизировать свои месторождения здесь и сейчас. Мол, к 2040-му или 2050 году, после энергоперехода, углеводороды станут никому не нужны. Поэтому надо продавать побольше здесь и сейчас. И по цене, которую предложат ключевые потребители, находящиеся в развитом мире.

Дешевые нефть, газ и другие ресурсы однозначно решали проблему мировой инфляции. Только ключевыми бенефициарами являлись страны доллара и евро. А добывающие государства, по сути, ничего не выигрывали. И с такой позицией не согласились ни Россия, ни Саудовская Аравия, ни Катар, ни другие государства. И не соглашаются до сих пор. Еще в прошлом году, до начала боевых действий, Европа обвиняла весь мир в дефиците газа. Хотя все партнеры вроде бы поставляли ресурсы в рамках контрактов. И в рамках этих же договоров готовы были несколько увеличить отгрузки. Но Брюссель же хотел, чтобы углеводороды пришли на биржу и сбили цену. И тогда добывающим странам, чтобы сохранить свои доходы, пришлось бы еще более активно качать подземные недра. И еще ниже опускать котировки. Всех вполне устраивала ценовая война, приблизительно формата марта — апреля 2020 года, когда ОПЕК+ временно не смог договориться. Тогда цены на нефть достигали отрицательных значений. Но дипломатия третьего мира сработала лучше западной. И катализировать эру дешевых углеводородов не удалось. Как и импортировать инфляцию.

Разрушение энергетического паритета

И не удается до сих пор. Турне европейских политиков по добывающим государствам ничем позитивным не закончились. Теперь судьбу попробует испытать Байден. Только зачем той же Саудовской Аравии наращивать добычу? Чтобы продавать больше баррелей, но по 50 долларов, а не по 100? Да и надежность доллара и евро сегодня стоит под большим вопросом. При всех недостатках мировых валют у них до поры до времени было одно преимущество: все-таки инфляцию удерживали в пределах 1—3 процентов. Сегодня этот показатель составляет 8—9 процентов. И неизвестно, когда он вернется к своей норме и вернется ли вообще (ряд западных же экономистов уже высказались, что мы вступили в эпоху перманентного роста цен). Другими словами, по надежности и предсказуемости своей покупательной способности доллар и евро уже ничем не отличаются от фиатной валюты.

Есть еще один нюанс. Да, в прошлом году стоимость газа в трубе (если верить отчетности «Газпрома») увеличилась где-то в два раза. Котировки нефти перевалили за 100 долларов. Все пеняют на санкции. Как говорил Леонид Якубович, «есть такая буква». Но не будем забывать и про инфляционный фактор. Почему те же автомобили в США и ЕС подорожали более чем в полтора раза еще до энергетического кризиса, а стоимость сырья должна остаться прежней? Объяснения, что техника выросла в цене из-за дефицита и высоких цен на электронные комплектующие (тут виноват Китай), тоже не совсем корректны. Кроме Китая, на этом рынке ключевыми производителями являются компании в Тайване и Южной Корее. И ключевые активы по производству полупроводников так или иначе контролируются американским бизнесом. Поэтому Вашингтону никто не мешал бороться с инфляцией издержек через доступные ему механизмы.

Несомненно, энергетический кризис изначально обладал потенциалом для дипломатического разрешения. Другой вопрос, что этот консенсус предполагал разделение бремени мировой инфляции между развитым и остальным миром. Но договариваться Запад не захотел. И дискуссия по поставкам газа в минувшем году переросла в санкции в этом. И опять же, какая цель рестрикций — не избавиться от российского сырья, а сделать его дешевле. И тем самым хотя бы как-то оживить экономику. Другой вопрос, что к проблеме западные политики подходят как-то весьма странно. Сначала заставили уйти из той же России все нефтесервисные компании, а теперь опасаются, как бы прокачка того же газа не прекратилась. Опять же, турбина и ее обслуживание — только начало истории. В системе «Газпрома» (впрочем, и «Роснефти») находится достаточно много импортного технологического оборудования, которое требует и обслуживания, и ремонта. В противном случае может снизиться добыча. И сокращение произойдет за счет европейского рынка. Несомненно, если речь пойдет о холоде и голоде (предприятия остановятся — кушать работникам будет нечего), то ЕС станет делать исключения из правил. Но на эти «специальные» решения требуется время. Насколько возня с турбиной растянется? На месяц или два? Пока она из Канады в Россию не приехала. А любая такая история — повод для дополнительной волатильности на рынке. Впрочем, как и объективных перебоев с поставками. О стабилизации цен в такой ситуации говорить не приходится.

Стабильность на самом деле зиждется не только (и даже не столько) на спросе и предложении, но и на доверии. А оно в мировой экономике уже почти отсутствует. Кроме всего прочего, не надо забывать и про другую вероятность: до недавнего времени поставщики газа и нефти шли к «горе» — европейским потребителям. Тянули магистральные трубопроводы, создавали танкерные флоты и портовую инфраструктуру. Но не случится ли так, что потребители потянутся к месторождениям? Нет, немцы массово в Саудовскую Аравию или Катар не переедут. А вот бизнес — вполне возможно. Благо, что добывающие страны активно ведут себя в последние годы на инвестиционном рынке и занимаются диверсификацией экономики. И сегодня у государств — владельцев ресурсов появляется дополнительный козырь. А бизнес — он космополитичен. Его выживаемость достаточно высокая. А вот как европейские политики будут решать социальные проблемы? Энергетический кризис уже есть. И он никуда не денется в сложившейся геополитической реальности противостояния.

volchkov@sb.by