Родительская любовь — что может быть прекраснее! Но иногда она вдруг принимает настолько уродливые формы, что становится разрушительной. Например, когда люди с безупречной репутацией на склоне лет решаются на преступление, чтобы спасти от уголовной ответственности свое нашкодившее дитя.
Милый мальчик
Иван Чернец родился в Могилеве у людей искусства — не буду упоминать, чем конкретно занимались его родители: они и без того уже наказаны.
Максим Петрович и Ольга Даниловна слыли в городе уважаемыми людьми, правда, достатка особого не имели. Каким–то непостижимым образом они тем не менее умудрялись откладывать деньги на самые лучшие костюмчики, самые красивые игрушки и самые дорогие конфеты для своего малыша.
А стоило кому–нибудь из взрослых покритиковать Чернеца–младшего, как интеллигентная Ольга Даниловна менялась в лице. Нет, она не повышала голоса на детсадовских воспитательниц, школьных учительниц и вузовских преподавателей. Просто упрямо поджимала губы: «Мой мальчик не мог этого сделать». Убедить ее в обратном не удавалось никому.
Иван вырос, окончил вуз, но не пошел работать по специальности — инженером, а занялся бизнесом. Довольно, впрочем, странным, на грани фола. Что–то покупал, что–то отбирал у партнеров силой, чтобы перепродать и получить прибыль. Ведь к тому времени парень был уверен, что всегда прав. И еще, что из любой непростой ситуации его обязательно вытянет мама.
Первый раз Чернец–младший попал в места не столь отдаленные за грабеж. Спасти сына от тюрьмы Ольга Даниловна не смогла, о чем очень переживала. Наверное, тогда мать и поклялась себе: случись с сыном еще что–то подобное, она пойдет до конца, но мальчика выручит.
Шестеро на одного
Освободившись, Иван стал осторожнее, но привычек не изменил. У парня появились новые друзья — грубые, угрюмые, жестокие. Высокий, симпатичный, с хорошо подвешенным языком и приятными манерами, Ваня и сам становился таким — безжалостным, готовым идти к своей цели по трупам. Мать этого словно не замечала: она души в нем не чаяла, в любом.
Что не поделили Иван и компания с Игорем Глазковым, до сих пор остается загадкой. Глазков был добропорядочным бизнесменом, дружбы с сомнительными личностями не водил.
Только однажды, когда Игорь на минуту притормозил на своем «Форде» на остановке общественного транспорта, чтобы сбегать в киоск за сигаретами, банда из шести человек во главе с Иваном вдруг налетела на несчастного коммерсанта, затолкала обратно в его же машину и увезла в неизвестном направлении. Трое расположились в «Форде» Глазкова, остальные сопровождали «добычу» на «Ауди». Зловещий эскорт долго петлял по могилевским улицам.
Пропавшего коммерсанта искали родные, волновались партнеры. А тот словно в воду канул. Ни один из двух мобильников Игоря не отвечал.
И вдруг через несколько дней похищенный коммерсант пришел в милицию сам — похудевший, угрюмый, напуганный. И без машины, пешком.
Держали его все эти дни на окраине города, в каком–то гараже. Звонить не давали, почти не кормили. Чего от него хотели, Игорь и сам толком не понял.
Освободили его так же неожиданно, как и похитили: изрядно намяв бедолаге бока, вдруг отпустили. Пригрозив, конечно, что, если кому–то пожалуется, будет хуже. «Форд» и телефоны преступники оставили себе.
Автомобиль Глазкова вскоре нашелся на стоянке — покатавшись, разбойники его бросили. По присвоенным мобильникам похитителей вскоре вычислили, но задержать не успели. Каким–то звериным чутьем те почувствовали надвигавшуюся опасность. Разъехались по разным городам, милиция отлавливала их по одному.
Ивана арестовали в дождливый осенний день. Его верной союзницей стала мать.
Железное алиби
Ольга Даниловна вдруг принесла адвокату справку, из которой следовало, что в день, когда похитили Игоря, ее сына задерживала милиция в Подмосковье за административное нарушение. Не мог ведь один человек «отличиться» сразу в двух городах, расстояние между которыми около 800 километров!
Документ выглядел убедительно — с гербовой печатью. Безутешная родительница ежедневно приходила в следственное управление предварительного расследования УВД Могилевского облисполкома к подполковнику Юрию Ковалеву, который вел это дело. Интеллигентная, очень эффектная, с грациозной походкой, хоть и немолодая. Она с укором смотрела в глаза офицеру милиции, утверждая, что ее сын не мог этого совершить.
Но факты — вещь упрямая. Опрашивались свидетели, собирались улики. С каждым днем становилось все очевиднее, что «российский документ» — просто липа. В Подмосковье была отправлена просьба о правовой помощи. Пришел ответ — никакого Ивана в тот день не задерживали. Мать продолжала стоять на своем.
Чтобы «разбить» хорошо сфабрикованное алиби, белорусские милиционеры вынуждены были ехать в Подмосковье, изучать журнал задержаний, беседовать со своими коллегами, доказывать, что добропорядочная дама на этот раз, увы, бессовестно врет.
Ольга Даниловна сражалась как тигрица. Даже когда поняла, что проиграла. Она словно забыла о своих высоких моральных принципах, как сразу выбросила из головы и то, что у ограбленного ее сыном Глазкова тоже есть мать. Осунувшаяся, с горящими глазами, Чернец во всем винила потерпевшего. «Не мог мой сын этого сделать!» — истерично повторяла она.
Подполковник Ковалев, конечно, на нее сердился: давно раскрытое дело «зависло», никак не отправлялось в суд. Одновременно не переставал удивляться: насколько же далеко может зайти слепая родительская любовь!
Вскоре состоялся суд. 32–летнего Ивана Чернеца за грабеж и похищение человека приговорили к 6 годам лишения свободы. Почерневшую от горя мать решили не привлекать к ответу: не стали выяснять, где и как она добыла «заветный документ».
***
Конечно, понять родительские чувства можно. Не зря по существующему в стране законодательству каждый из нас имеет право не давать показаний в отношении близких людей.
Но одно дело — молчать, не помогать следствию, и совсем другое — мешать, ставить палки в колеса, пытаться освободить от ответственности человека, потенциально опасного для общества. Здесь существует тонкая грань, переступать которую не дозволено никому.
Компетентно
Юрий Ковалев, начальник отдела по расследованию тяжких и особо тяжких преступлений прошлых лет УВД Могилевского облисполкома:
— Раскрывать такие преступления всегда тяжело. И не только потому, что излишне любящие родители мешают следствию, пробуют увести его по ложному пути. Офицер милиции — всегда хороший психолог, у каждого из нас немалый жизненный опыт. Увидишь такую мать, и хочется спросить: а где же вы были раньше, почему не воспитывали ребенка с детства, откупаясь от него поцелуями да дорогими подарками? Ведь в старости такой боготворимый ребенок окажется для вас вовсе не «счастливым огоньком», а источником вечных проблем.
