Обелиск для двоих

Читатели «СБ» помогают раскрыть тайну гибели летчиков эскадрильи «Нормандия — Неман»

9 мая на могиле двух пилотов, русского и француза, погибших летом 1944 года в окрестностях поселка Приозерное (бывшая деревня Канощенки) Шумилинского района, появится памятник. Меж тем история, рассказанная 23 февраля в статье «Тени старой яблони», пополняется все новыми подробностями.

Пока известно имя лишь одного летчика. Это Виктор Ткачев, уроженец Казахстана. Василий Мокшин — друг детства Ткачева, единственный из близких ему людей, отозвался на публикацию. Он позвонил в редакцию и рассказал о довоенной жизни в их родном селении Кировка на границе с Китаем, описал, как выглядел погибший («Самолет на руке», 14 марта).

Свидетельства Мокшина помогли снять вопрос: Ткачев или кто-то другой погиб под Приозерным? Сомнения возникли после того, как французские дипломаты приняли соотечественника, похороненного вместе с красноармейцем, за барона Бруно де Фалетана.

Де Фалетан и техник экипажа Сергей Астахов, по официальной версии, разбились на своем самолете в Дубровенском районе на юго–восточной окраине Витебской области. Шумилинский же район — в другой стороне, ближе к Полоцку.

— Как возникла путаница? — рассуждает военком Шумилинского РВК Вячеслав Бабин. — Летом 1944 года в небе Белоруссии пропал не один пилот эскадрильи «Нормандия — Неман». Не всех удалось найти, опознать. Возможно, неуверенность в официальной версии гибели де Фалетана и Астахова заставила французов возобновить поиски их останков. Вообще же считается, что похоронены летчики в Москве на Веденском кладбище.

Противоречие в версиях помог разрешить Михаил Лещинский, бывший председатель Дубровенского райисполкома, теперь — председатель комитета по труду, занятости и социальной защите Витебского облисполкома. Михаил Александрович передал в редакцию «СБ» из своего архива документы середины 60–х годов, когда проводилась эксгумация останков погибших пилотов. Среди этих бумаг обнаружилась стенограмма беседы со свидетелем гибели де Фалетана и Астахова — жителем деревни Рыленки Дубровенского района Алексеем Федосенком. 25 мая 1967 года во время эксгумации останков он рассказал, что в 1944 году пилотов «захоронили в одной могиле, предварительно завернув трупы в парашют. Над могилой был поставлен деревянный обелиск с прикрепленной к нему фотографией обоих летчиков, сфотографированных на фоне самолета».

«На глубине 1,5 метра были обнаружены завернутыми в истлевшие куски шелка два человеческих скелета», подтвердили раскопки. Комиссия, проводившая эксгумацию, признала, что действительно это останки де Фалетана и Астахова.

Другой вопрос: почему французские дипломаты сомневались в правдивости рассказов очевидцев и выводов комиссии? Во всяком случае, сестра Сергея Астахова, Татьяна, была уверена, что обнаружено тело именно ее брата. В декабре 1966 года она писала из Москвы жительнице Рыленок Екатерине Лукиничне: «Посылаю Вам дощечку с надписью. Убедительно прошу Вас прибить к ней крепкую палку и вбить на могилу моего брата и француза. Могилу эту не разрешайте никому трогать, так как летом приедут из Москвы и заберут их останки: француза увезут домой во Францию, а моего брата — в Москву. Если увидите т. Федосенка, скажите и ему об этом, Вы и он — основные свидетели».

Очевидно, в Приозерном под старой яблоней похоронены Ткачев и неизвестный француз, но никак не барон де Фалетан.

Из Витебска в редакцию позвонила Галина Карелина. В детстве она слышала, как Мартиан Гусаков, во дворе которого были убиты летчики, обсуждал несколько раз с ее дедом Кириллом Федеёвым эту историю.

— Родилась я в 1939 году. После войны часто ездила гостить к дедушке с бабушкой в окрестности Шумилино. Дед, как и Гусаков, был старовером да еще священником. С Мартианом не то чтобы дружил, но часто наведывался к нему за рыбой. О том, что в его дворе были убиты двое летчиков, Мартиан говорил шепотом и каждый раз повторял, что «душам этим должно быть упокоение». Я так поняла, что мой дед отпевал потом этих несчастных замученных. Кто они — трудно было понять. Однажды я лишь расслышала слова Гусакова: «Один наш, а второй не по-немецки, не по-русски говорил, а как-то лепетал». Мартиан называл его французом.

Французский летчик до сих пор не опознан. Это последняя «тайна» старой яблони, которую еще нужно разгадать. «Архивы, однако, молчат. Возможно, кто-то из читателей поможет в поисках», — военком Вячеслав Бабин надеется, что на обелиске, который появится в Приозерном 9 мая, не будет пустых строк.