О величине и величии

В конце февраля мы рассказали нашим читателям о непростой ситуации, сложившейся вокруг будущего монумента белорусским партизанам ("Памятник раздора", "СБ" за 25.02.2004 г.). Как оказалось, не только минчанам небезразлично, какие именно памятники должны украшать столицу. Мы получили множество писем (некоторые из них сегодня публикуем) и телефонных звонков от читателей, спешивших поделиться своей точкой зрения по поводу этого масштабного проекта. Хотя за это время страсти несколько улеглись и судьба памятника стала более определенной, скульпторам еще есть над чем задуматься...

Большие сооружения в архитектуре человек начал создавать издревле. Самым популярным синонимом грандиозности объекта можно считать египетские пирамиды. Впрочем, невиданные размеры (например, пирамида Хеопса - 233 х 233 м - основание, 146,5 м - высота), колоссальная масса склепа вовсе не требовались маленькой мумии фараона. Нет, это служило совершенно иной цели - показать незыблемость власти, беспредельное величие фараона, его божественное происхождение.

Идеологические задачи такой сверхдержавы, как СССР, также воплощались в сверхмонументах. Достаточно вспомнить мемориалы в Волгограде, Киеве, Бресте. Но задумаемся. Велик подвиг защитников Брестской крепости. Но разве огромная, с 7-этажный дом, голова и есть единственно верное художественное воплощение подвига людей?

Вот и с нашим партизанским монументом, который предполагается установить на Партизанском проспекте при въезде в Минск, возникают аналогичные вопросы. Должна ли быть прямая связь: великий подвиг - грандиозный монумент?

Здесь приходят на ум аналогии из другого жанра: правда о белорусских партизанах не всегда кроется в многостраничных романах-эпопеях, гораздо чаще - в небольших повестях Василя Быкова...

Подвиг простого человека, который, преодолевая себя, поднимается до христианского самопожертвования ради Родины, до Голгофы ради правды, и есть настоящий смысл партизанской славы. Подвиг народа - в подвиге простого человека. Задумаемся же сейчас об идеологической основе предполагаемого монумента.

Да, если бы он возник 50 лет назад, может, и не следовало бы спорить о его воплощении. Но таким ли мы видим сегодня подвиг войны: в горах мышц, звериной агрессии зубра? Такой ли представляем Родину-мать - атлетичной амазонкой-воительницей? Приходят некстати на ум и двусмысленные историко-культурные ассоциации из мифологии: Юпитер, похищающий Европу, или вообще Минотавр, кровожадное чудовище из критского лабиринта... И, между прочим, традиционная тема изображения женщины и быка в классическом искусстве - символ насилия.

Думается, что представление об идеологических задачах, стоящих перед обществом, значительно изменилось за последние 50 лет. Да, надо воспитывать патриотизм у нашей молодежи, но, наверное, не возведением сверхмонументов, которые характерны совсем для другой эпохи.

Кроме того, соотношение большого (по размерам) и художественного, эстетического далеко не тождественны. Небольшое полотно великого мастера может воздействовать намного сильнее, чем метры холста, "записанные" невзыскательным ремесленником. Небольшая деревянная церквушка может обладать намного большей художественной ценностью, чем, скажем, огромный храм Христа Спасителя в Москве. Маленькое стихотворение великого поэта гораздо более ценно, чем исписанная графоманом пачка бумаги, называемая романом. Иными словами, художественная правда, а не размеры - вот цель создания любого произведения искусства!

Могут возразить сторонники жанровости в искусстве: монументальные, крупные формы свойственны любым видам искусства, неправомерно исключать их вообще. Однако существует тот предел, который позволяет объекту (произведению) восприниматься таковым. Этот предел определяется физическими возможностями человека - роман в 100.000 страниц или симфония на 24 часа не будут иметь ни читателей, ни слушателей.

Как же определяется этот предел в архитектуре, монументальном искусстве? Прежде всего его соразмерностью, сомасштабностью человеку. На мой взгляд, воспитательное значение памятника будет наиболее сильным, если мы покажем белорусских партизан как земных людей, с понятными нам чувствами, стремлениями, а не как каменных исполинов с железными мышцами и сомкнутыми челюстями. Простые, но вместе с тем героические люди - вот суть тех, кому мы должны ставить памятники.