О прошлом и былом

Память человека обладает способностью забывать то, что когда–то причинило сильную боль. Это своеобразный защитный механизм, необходимый, чтобы после перенесенного потрясения или страдания продолжать жить дальше. Но есть воспоминания, которые со временем не становятся менее яркими

и обжигающими, — они о страшных годах Великой Отечественной войны. Картины прошлого не отпускают, и люди не могут молчать. Рассказывают о пережитом молодым, присылают письма с повествованиями о тех днях в редакции газет.

«Мой отец, Парфен Евстратович, с приходом фашистов стал организатором и исполнителем подрыва котельной, — пишет нам Самуил Парфенович Емельянов из Несвижского района. — Когда создался партизанский отряд «Народные мстители» (позже преобразован в бригаду имени Кирова), мы уже всей семьей стали бороться с захватчиками. Мне исполнилось восемнадцать, сестра Лена на год старше, а братишке Коле всего двенадцать лет.

В июне 1943 года наши партизаны разгромили полицию деревни Дражно Стародорожского района, в течение лета пустили под откос 27 вражеских поездов с живой силой и техникой. Ситуаций, когда не чаял остаться в живых, было множество. Попадали в окружение, занимали оборону у самой линии фронта, в тяжелых боях плечом к плечу с красноармейцами освобождали Старые Дороги. В августе 44–го меня призвали в армию, воевал на втором Прибалтийском фронте и встретил долгожданную победу разгромом Курляндской группировки немецко–фашистских войск. Вот так прошла моя непростая юность».

Минчанин М.Осипчик видел войну совсем ребенком, но и на его долю выпало немало испытаний, навсегда оставшихся в памяти. «Хочу рассказать о двух примерах поведения: людей и тех, кто людьми только называется. В июле 1941 года по нашей деревне Дубовый Лес, что в Минском районе, прошел слух, что фашисты могут отпустить военнопленных из лагеря в Тростенце. Мама и бабушка отправились туда в поисках моего отца. То, что они увидели, не поддавалось никакому описанию. Раненые, истекающие кровью без медицинской помощи, лежали на земле под палящим солнцем. Одни эсэсовцы избивали пленных плетьми, а другие в это время играли на губных гармошках и пели... Ели и бросали в песок перед пленными кости, громко хохоча.

А вот другой эпизод. Горстку недобитых фашистов наши солдаты взяли в плен на болоте. Разместили их отнюдь не на голой земле, а в сарае с сеном. Попросили местных крестьян накормить пленных, и те не отказали — принесли не лишнюю в их разоренных врагом домах еду. Вот оно, настоящее великодушие народа. Все познается в сравнении».

Но и в суровое лихолетье случались светлые моменты. Наши соотечественники тепло вспоминают встречи с прославленным полководцем — маршалом Георгием Жуковым.

«В июне сорок второго я, лейтенант Красной Армии, служил помощником начальника оперативного отдела 111–й гвардейской дивизии, — пишет Федор Сологуб из Климовичей. — После тяжелых боев мы находились на переформировании в городе Бежеца. В тот день я дежурил по штабу. Из полуторки вышел ничем особо не примечательный человек в плаще. Патрульный спросил пароль, на что получил ответ: «Я Жуков!» Часовой, из старослужащих, смачно выругавшись, ответил: «Видал я таких Жуковых!» — и приказал стоять на месте. Когда же убедился, что все правда, побледнел и просто потерял дар речи. Но Георгий Константинович улыбнулся и поблагодарил его за службу».

Довелось встретиться с полководцем и Ларисе Лукьянцевой из Слуцка. Произошло это незадолго до начала войны. «Моя тетя, Мария Илларионовна, была превосходной портнихой. Однажды в нашем доме появилась новая заказчица — Александра Диевна Жукова, супруга будущего маршала. А на примерки ее привозил сам Георгий Константинович. Он любовался цветами в палисаднике, беседовал с моим дедушкой. В ту пору в городе не продавали табак, и дед сушил листья для самокруток. Заметив это, Жуков угостил дедушку пачкой табака и пообещал привезти еще. И слово сдержал. Впоследствии Георгий Константинович не раз бывал в нашем доме. Мне он запомнился приветливым, энергичным человеком с безукоризненной выправкой. А как держался в седле, преодолевая препятствия на красавце коне во время ежегодных скачек! Сегодня, любуясь памятником маршалу в Слуцке, я постоянно вспоминаю встречи с ним как самые светлые моменты того сурового времени».