О некоторых типичных заблуждениях и реальной ситуации в денежно-кредитной и финансовой системе

Анатолий Тихонов.

Статья кандидата экономических наук Сергея Ткачева «Экономика и время» вызвала широкую дискуссию специалистов. Из публикаций в «СБ» видно, что мнения высказываются самые разные. Любопытно, что и сами участники полемики порой сходятся друг с другом в спорах. Пример тому статья доктора экономических наук, профессора Анатолия Тихонова, в которой он высказывает суждения по ряду тезисов, содержащихся в публикации «О пользе сидения на двух стульях» от 15 декабря за авторством доктора экономических наук, профессора Валерия Байнева.

В материале, опубликованном в СБ от 15 декабря 2015 г. «О пользе сидения на двух стульях», профессор Байнев высказал ряд суждений о ситуации в финансовой и денежно–кредитной системе, которые, по моему мнению, способны ввести в заблуждение читателей, а возможно, и его самого. Некоторые из них основываются на количественных показателях, другие носят эмоциональный характер. Остановимся вначале на первых и прежде всего коснемся вопроса о количестве денег в экономике.

Этот вопрос не нов и возникает не в первый раз. Причем он только на первый взгляд может показаться предельно простым и даже элементарным. По этой проблеме автор этих строк еще более 10 лет назад опубликовал ряд научных статей, основанных на подробном анализе достаточно обширного статистического материала по Беларуси и различным странам мира*. Здесь же этот вопрос мы постараемся прояснить в максимально краткой и простой форме.

Действительно, если судить по показателю отношения суммарного количества денег в обращении к ВВП, то Беларусь значительно отстает по нему от развитых стран. У нас этот показатель составляет менее 30%, в большинстве стран ОЭСР — от 60 до 100% и более. Но что включает в себя термин «количество денег в обращении»? Услышав слово «деньги» обыватель обычно представляет себе некое количество бумажных купюр. Это вполне естественно. Однако в современной экономике доля наличных денег невелика (она составляет не более 10% от их общего количества). Причем она тем меньше, чем выше уровень развития экономики. И само по себе отношение наличных денег в обращении (они обозначаются в специальной литературе как М0) к ВВП не считается среди специалистов важным показателем, несущим ценную информацию о денежно–кредитной системе, поскольку относительная значимость наличных денег уже невелика и будет все более снижаться по мере развития новых платежных инструментов. Для заинтересованного читателя заметим, что в Беларуси этот показатель составляет примерно 2%, что ближе к тем показателям, которые характерны для самых развитых, а не слаборазвитых стран. Причем если проанализировать статистику по различным странам мира, можно будет обнаружить тенденцию к некоторому снижению этого отношения по мере роста уровня развития экономики и денежной системы (например, в некоторых африканских странах оно доходит чуть ли не до 10%, а в развитых — не превышает 5 — 6%).

Гораздо большую долю в структуре денежной массы имеют безналичные деньги, то есть остатки средств на текущих и расчетных счетах и так далее. Их сумма значительно превышает сумму наличных денег, причем этот разрыв увеличивается по мере повышения уровня развития экономики и денежно–кредитной системы. В Беларуси он составляет примерно 2 раза, во многих африканских странах — менее одного, а в развитых странах — 3 — 4 и более. Всю сумму наличных и безналичных денег в обращении специалисты часто называют «быстрыми деньгами». И если рассчитать их отношение к ВВП, то в Беларуси оно составит 5,5%, а в развитых странах — примерно от 10 до 20%. Здесь наше отставание уже заметно, и связано оно главным образом с двумя факторами: разницей в уровне развития и распространения прогрессивных платежных инструментов и относительно высокими инфляционными ожиданиями.

Наконец показатель «совокупной денежной массы» включает, кроме горячих денег, еще и срочные депозиты, вложения в некоторые наиболее ликвидные денежные инструменты. Последних у нас, к сожалению, очень мало, и вместо них используется иностранная валюта. Но и в развитых странах срочные депозиты — это самый весомый компонент совокупной денежной массы. Здесь уже наше отставание очень значительно, на что справедливо указывает профессор Байнев, и на что есть свои причины. Главными из них являются две: относительно низкий уровень дохода и опять же высокие инфляционные ожидания. Отношение совокупной денежной массы к ВВП, как уже отмечалось, составляет у нас менее 30% (Валерий Байнев приводит цифру 11%, но таким оно было в первой половине 1990–х годов), а в развитых странах — значительно больше. И можно согласиться с тем, что чем оно выше, тем, при прочих равных условиях, уровень развития банковской системы является более высоким, а ситуация в экономике — более благоприятной. Но для того чтобы его повысить, необходимо последовательно проводить политику, направленную на развитие и распространение новых платежных технологий и сберегательных инструментов, снижение инфляции и инфляционных ожиданий, повышение доверия к белорусскому рублю, формирование условий для роста реальных доходов. Это требует серьезной, кропотливой работы. И ее, на наш взгляд, небезуспешно осуществляет Национальный банк в нынешних очень непростых условиях. По крайней мере, можно утверждать, что по уровню развития платежной системы наша страна является одной из первых среди стран бывшего СССР. Правда, годовой темп инфляции еще пока не удалось снизить до однозначной цифры, но именно поэтому Национальный банк и стремится осуществлять антиинфляционную политику.

Мой уважаемый оппонент также отмечает, что обменный курс белорусского рубля примерно в два раза превышает тот, который соответствует ППС. Это правда, так же как и то, что фактические курсы всех национальных валют отклоняются от паритетных. Правда и то, что чем ниже уровень развития страны и хуже ситуация в экономике, тем больше это отклонение вниз. Это происходит потому, что реальный курс формируется под влиянием всей совокупности факторов, отражающих относительную конкурентоспособность национальной экономики, ее спрос на иностранные товары и активы, а также многие другие факторы (включая опять же уровень инфляционных ожиданий). То отклонение, которое имеет место у нас, примерно соответствует среднему показателю по странам с аналогичным уровнем развития и относительно благополучной экономической ситуацией. Но в начале 1990–х годов оно составляло не два раза, а гораздо больше, и сейчас в долгосрочном плане постепенно сокращается. Однако если резко изменить курс, установив его, допустим, на уровне 6.000 рублей за доллар (то есть примерно равным паритетному), то тогда наши экспортеры будут просто разорены. И нужно отметить, что далеко не все развитые страны, фактический валютный курс которых превышает паритетный, этим довольны. Наоборот, иногда происходят «девальвационные войны», когда власти различных стран сознательно обесценивают свою валюту с тем, чтобы ограничить импорт и нарастить экспорт.

Профессор Байнев отмечает также, что удельный вес государственных расходов в ВВП в Беларуси составляет 28,2% (а в мире в целом — 45% против 11% в 1870 г.). Действительно, чем выше уровень развития экономики, тем больше, при прочих равных условиях, этот показатель. Но приведенный средний показатель (45%), очевидно, рассчитан с учетом самых развитых стран. В слабо– и среднеразвитых он значительно ниже. И если говорить о Беларуси, то наш показатель довольно высок по сравнению, например, с Россией (26,4%) или Латвией (20,1%). И нужно иметь в виду, что стремиться к достижению как можно более высокого удельного веса в ВВП вряд ли стоит, так как оборотной стороной этого станет рост налогов или бюджетного дефицита.

Теперь перейдем к тезисам профессора Байнева, в которых нет статистики, но есть эмоции.

В самом начале своей статьи господин Байнев пишет: «По степени либерализации денежной сферы и самоустранения из нее государства наша страна, намного опередив все самые рыночные экономики мира, включая США, уже давно «святее всех святых». Вот это действительно новость. Хотелось бы узнать, на чем основывается такое заявление? Крупнейшие банки в Беларуси являются государственными, наибольшая доля всех выданных кредитов также приходится на государственные предприятия. Банки осуществляют масштабную поддержку государственных программ. Так что означает в данном контексте выражение «святее всех святых»?

Мой уважаемый оппонент обвиняет Национальный банк в том, что он якобы организовал «денежный голод», а банковскую систему называет «паразитарной». Первое он основывает на том, что отношение совокупной денежной массы к ВВП у нас значительно ниже, чем в развитых странах. Выше было показано, почему это так, и в общем–то здесь добавить нечего. Разве что сказать, что предлагать повысить уровень монетизации (то есть отношение количества денег к ВВП) за счет эмиссии — это все равно что пытаться сбить высокую температуру у человека путем его помещения в холодильник. Это самое «простое», но и самое опасное решение. Так и здесь: необеспеченной эмиссией можно только взорвать инфляционную ситуацию, и в конечном счете реальных, а не номинальных денег станет меньше, а не больше.

Что касается «паразитарной» банковской системы, то с эмоциональной точки зрения этот тезис весьма насыщен, но с рациональной — парадоксален. Непонятно, почему наиболее экономически развитые страны имеют и наиболее мощные банковские системы? Чем больше «паразитов», тем выше уровень развития? Кроме того, именно мощная банковская система — основа высокого уровня монетизации экономики. Но если банки — это «паразиты», то, может быть, последний показатель лучше снижать?

Хотелось бы отметить, что со времен промышленной революции роль банков и банковской деятельности в экономическом развитии постоянно возрастает. В условиях патриархальной экономики, даже уже осуществившей переход к товарно–денежным отношениям, банковская система действительно не сильно нужна. В условиях раннеиндустриальной появляется потребность в кредите, растут объемы расчетов и важность банков значительно увеличивается. Но при переходе к зрелой индустриальной экономике и постиндустриальной роль развитого финансового сектора еще более возрастает не только в связи с тем, что повышается капиталоемкость производства, интенсивность расчетных операций, но и потому, что производственно–технологические структуры, потоки денег, товаров и услуг и так далее становятся чрезвычайно мобильными. Например, банковская система Беларуси в настоящее время за месяц проводит платежи, суммарный объем которых сравним с годовым ВВП, и он будет возрастать. Не менее важно и то, что банки лучше всех справляются с проблемой преодоления риска и неопределенности. Этот тезис, возможно, непривычно звучит для большинства читателей, поэтому проиллюстрируем его на очень простом и наглядном примере. Представьте себе, что в некоей газете вы читаете объявление: «Возьму кредит без посредников». Скорее всего, вы подумаете: «Бред какой–то... Наверное, кто–то шутит». Но почему объявление «куплю квартиру без посредников» звучит вполне нормально? Потому что в первом случае риск, сопряженный с предполагаемой сделкой, настолько высок, что лучше даже и не пробовать, а доверить это дело банку. И это только один вид риска (кредитный), с которым постоянно сталкиваются экономические субъекты в реальной жизни, а в действительности их гораздо больше, они очень разнообразны, и нельзя надеяться на то, что можно сформировать конкурентоспособную, динамично растущую экономику без развитого финансового сектора (в условиях аграрно–патриархальной экономики это было возможно, там все риски сводились в основном к погодным условиям).

Последнее замечание. Конечно, никто не застрахован от ошибок и автор этих строк не будет утверждать, что наша экономическая и, в частности, денежно–кредитная политика идеальны. Но в том, что в нашей стране на государственной службе, включая Национальный банк, работают люди профессиональные, высококвалифицированные и добросовестные, в этом я убежден. Это не значит, что их нельзя критиковать, с ними не следует вести полемику. Но я убежден, что возможная критика должна быть научно обоснованной и тактичной.

_________ 

Советская Белоруссия № 251 (24881). Среда, 30 декабря 2015