С восхищением смотрю на стюардесс и стюардов и каждый раз теряюсь в догадках: что же тянет этих красивых, образованных людей в такую опасную профессию? Каковы мотивы человека, выбирающего в качестве работы каждодневный риск? Сужу по себе: в кои-то веки приходится летать, и каждый раз сердце в пятках. Эти взлеты, посадки, воздушные ямы, когда кажется, еще чуть-чуть — и душа отдалится от тела… А ведь им, бортпроводникам, приходится не просто сидеть в кресле, как пассажирам, но и делать все, чтобы полет прошел во всех смыслах приятно… Не так давно, преодолевая воздушное пространство между Москвой и Дели, волевым решением убедила себя не тратить шесть часов полета на страхи-ахи, а узнать, как такое возможно, из первых рук, у симпатичного стюарда Алексея ФЕДОРОВСКОГО (на снимке).
— Алексей, каким ветром вас занесло в эту профессию?
— Случайным, как это обычно бывает. Это произошло сразу после армии. Я служил в Афганистане в десантных войсках вплоть до вывода советских войск. Когда нагрянул дембель, на дворе был 90-й год, в стране развал, перспектив на военном заводе, где я работал до службы, никаких… А тут вдруг в Шереметьево случился дефицит бортпроводников, объявили внеконкурсный набор. Я пришел, и меня взяли. Знаете, после того как я навоевался в Афгане по самое горлышко, эта специальность показалась мне очень безобидной. Ну какие здесь риски по сравнению с реальной войной! Кроме того, тогда работа стюарда имела немало чисто практических плюсов: в эпоху дефицита и продуктов по карточкам мы имели возможность вылетать за границу и достойно обеспечивать свои семьи.
— Понятно, вам с вашей армейской закалкой, может быть, и «небо по колено». А как отнеслись к такому выбору родственники?
— Парадоксально, когда я сажусь за руль автомобиля, моя жена не проявляет никаких признаков беспокойства, а вот в полеты боится отпускать…
— Ну она же нормальная женщина!
— А между тем самолет — самый надежный вид транспорта! Не чета авто. Почему-то все об этом забывают, когда отправляются в полет. Знаете, сколько я перепуганных глаз видел за годы работы? Вот и вы бледнеете при каждой воздушной яме… В отличие от автодорог в небе все очень даже спокойно. А сами по себе самолеты даже плавать приспособлены. Вот мы летим сейчас на ИЛе. У него четыре двигателя. Если откажут пусть даже два, все равно долетим. Самолет — хороший способ передвижения. Я почти за два десятка лет работы ни разу в этом не усомнился.
— Но ведь случаются всякого рода нештатные ситуации. К примеру, птица в двигатель может попасть…
— На высоте, где мы летаем, птиц нет. А при взлете… Все нормальные аэропорты оборудованы специальными отпугивающими установками. Хотя, конечно, теоретически такое может случиться. Так ведь в этой жизни мы вообще ни от чего не застрахованы. Нештатные ситуации действительно случаются. Самая яркая на моей памяти: мы летели из Южной Америки в Москву, уже два часа как были в пути, и вдруг в аэропорт позвонил некто и сообщил, что у нас на борту бомба. Пришлось возвращаться назад, проверять самолет. Все оказалось «шуткой», которая отняла уйму времени и нервов.
— И вас это не напрягло? Не подтолкнуло поменять профессию на менее «взрывоопасную»?
— В моей работе меня напрягают только ночные рейсы. Знаете, организм ведь не обманешь — спать хочется. А вообще, эта профессия затягивает. У нас нет нормированной пятидневки. Работаешь всегда в разном коллективе. Экипажи все время перетусовывают. Это необходимо делать с психологической точки зрения. На такой высоте да в замкнутом пространстве все конфликты в коллективе кажутся особенно выпуклыми. А так каждый раз новый состав экипажа, нет привыкания, нет конфликтов. К тому же благодаря своей работе я посмотрел весь мир: четыре континента плюс островные государства. А если еще частота полетов редкая, то, прилетев в какое-нибудь райское место, сидим там несколько дней, а то и неделю до обратного вылета, купаемся, загораем. Чем не элитный отдых, за который еще и платят!
— Все это, конечно, хорошо, но разговоры о вредности профессии стюардов — это же не слух?
— Санитарная норма для нас — 80 часов полетного времени в месяц. Но, конечно, и этого достаточно, чтобы со временем начали проявляться профессиональные заболевания. Сухой воздух, кислородная недостаточность, перегрузки сказываются на слуховом аппарате, опорно-двигательном, памяти. Через 15 лет такой работы женщины не могут родить. И вообще, люди, постоянно находящиеся на такой высоте, быстрее других стареют внешне — сказывается нехватка кислорода.
— А как с нервами? Как вы реагируете на сообщения об авиакатастрофах?
— Совершенно отстраненно. Все мы — участники движения, на дорогах ли, в небе… Кому суждено утонуть, тот не повесится.
— Ага, все-таки некий фатализм людям вашей профессии присущ! А суеверия? Когда я собиралась лететь, друзья очень рекомендовали мне читать перед взлетом «полетную» молитву, мысленно обращаться к ангелу-хранителю, усилием воли думать о хорошем… Ну и т.д.
— У каждого свои утешения. Мне хватает профподготовки, так называемого 30-секундного настроя перед взлетом, чтобы сконцентрировать внимание на составляющих безопасного полета.
