Память — одна из самых загадочных стихий. Наверное, у нее есть свои законы, по которым она действует. Но постичь их порой просто невозможно. Ну почему события, которые принято называть судьбоносными, с годами стираются до неузнаваемости? А то, что казалось обыденным, рядовым, приобретает значимость. Да что там значимость! В горячем куске жизни сохраняется не только облик того времени со всеми штрихами и деталями, но и дыхание давно минувших дней. Стоит лишь прикоснуться к струнам памяти...
Просматривая личный архив, обнаружил старенький блокнот. Обложки отклеились, но страницы держатся, как чудом уцелевшие на ветру осенние листья. Записи датированы 5 — 9 июля 1972 года. Вот первая страничка:
«Новогрудчина — сказочный край. Когда едешь по дороге, которая то стремительно сбегает вниз, то взбирается в самое небо, такое ощущение, будто все это: и облака, и лес, и хлебное поле — видишь под крылом «кукурузника».
Мелькают деревушки с поэтическими названиями: Васильки, Вераски... Издалека блеснет небесной голубизной озерцо, и вдруг сразу, словно желая покорить своей величавостью, возникает перед глазами батька Неман. И ощущение полета еще сильнее входит в душу...
С нами ехал попутчик (попросил подкинуть до Новогрудка). Время от времени он напоминал о себе словами: «Район, мужики, я знаю, как собственный карман, и даже лучше». И действительно, за добрые сто — двести метров он предупреждал водителя о каждой ухабине на дороге. И все же благодаря ему мы запутались безнадежно. И «Москвичок» свой посадили. И толкали его со Славой Хмельницким, командиром Гродненского областного студенческого стройотряда, так, что жилы трещали. А потом еще долго колесили по проселочным дорогам, пока не засиял огнями Новогрудок».
* * *
«Сегодня посетили два отряда. Один работает на стройке, второй, девичий, — на кирпичном заводе...»
Да, это было мое второе стройотрядовское лето. Причем не в качестве бойца, командира или комиссара линейного отряда, а инструктора политотдела Республиканского студенческого строительного отряда.
Первые студенческие отряды возникли в Белоруссии в 1963 году. А когда это движение стало массовым, при ЦК ЛКСМБ и обкомах комсомола создали постоянно действующие штабы (1968 г.). Сорок лет назад мне, тогда еще студенту факультета журналистики Белгосуниверситета, посчастливилось работать в Республиканском штабе. Это были замечательные годы.
К трудовому семестру штабы всех рангов обучали студентов строительным специальностям и правилам техники безопасности. Были школы и командиров, и комиссаров. Мы искренне радовались, когда эта подготовка чудесным образом переплавлялась в конкретные дела. Правда, так было далеко не всегда. Особенно в начале трудового семестра. Из командировок мы не вылезали...
Однако вернемся к моим дорожным записям:
«Командир «Альтаира» немного растерян. Видно, на парня столько всего внезапно обрушилось, что голова пошла кругом.
— Ты мне скажи честно, — обращается к нему Хмельницкий, — без моего участия сумеешь разобраться? Если нет — поехали к председателю колхоза. Мало будет этого — в райком партии.
— Сумею, — твердо отвечает командир.
«А Хмельницкий — молодец, — подумалось мне. — Дает командиру отряда возможность без няньки решать проблемы. Хотя, честно говоря, они самые обычные — перебои с мясом и молоком. Кирпича осталось на день работы. Повертеться, конечно, придется, но ведь на то ты и командир. И, надо полагать, в таких вот обстоятельствах и проявляется его состоятельность».
...На кирпичном заводе все, как всегда и везде. Тяжелая, монотонная работа, жуткие сквозняки, грязища. И зарабатывают здесь студенты столько, что не всегда хватает денег, чтобы рассчитаться за питание.
Прежде чем подойти к конвейеру, где работали студентки Гродненского пединститута, облазили мы с Хмельницким все закоулки — техника безопасности здесь своеобразная. Рухнет на человека штабель сырца — и поминай как звали...
— Ну как работается, девушки? — ненатурально бодро спрашивает Хмельницкий.
— Чудесно!
— Вчера, правда, с нормой не справились, а вот сегодня на все сто!
— А кормят–то вас хорошо?
— Еще как! Если и дальше будет так — плакали наши фигурки.
Хохочут. Веселые студентки. Вот только бы подольше хватило им этого оптимизма...
Командир отряда поехала в город за продуктами, поэтому в школу, где живут девушки, нас сопровождала комиссар Яня. Сероглазая красавица. По дороге разговорились. Оказывается, агитбригада отряда уже дала концерт.
— Так вы же только приехали! Если не ошибаюсь, сегодня у вас третий рабочий день, — уточняю у отрядного комиссара.
— Совершенно верно. За день мы устроились. А назавтра после работы в клубе кирпичного завода выступили с концертом. И с рабочими ближе познакомились. Нам же трудиться с ними вместе. А теперь вот обойдем ветеранов войны и труда, узнаем, какую им оказать помощь, а заодно расспросим об их любимых песнях. Составим программу концерта исключительно по заявкам уважаемых на селе людей. И обязательно расскажем, чья это любимая песня и кто тот ветеран, пожелавший ее послушать.
Поможем колхозу с уборкой сена, в школе сделаем ремонт. А пионерский лагерь «Спутник» у нас действует буквально с первых минут нашего приезда. Сельская детвора с нетерпением ждала нас. Ну, тут, как говорят, дело профессиональное...
Хмельницкий нет–нет да и бросит на меня взгляд. А в глазах — и гордость, и восхищение. Смотри, мол, какие у меня комиссары! И для меня рассказ девушки, как чудесная музыка».
* * *
«В Руде Яворской дела дрянь. Студенты (для большинства из них это третий по счету семестр) готовы горы свернуть, а им носилки в руки — и собирайте, ребята, строительный мусор. Бетонные работы, кладку, на которые отряд заключил договор, отдали шабашникам. Студентов обманули, как детей. Вот и сидят они злые, голодные. Хуже не придумаешь...
В понедельник с самого утра мы уже были в ПМК–52. Начальника нет: еще не вернулся со свадьбы, как нам объяснили в приемной. Парадом командовал главный инженер. Молодой еще парень, но какой–то растерянный.
Молча выслушал нас, а потом говорит: «Ну что мы здесь будем выяснять отношения? Поедем на объект». Поехали.
Студенты окружили нас плотным кольцом. С возмущением высказали все, что думали о своем безвыходном положении. О том, как жестоко обмануло их руководство ПМК и как продолжает врать. Главный инженер слушал–слушал и вдруг выпалил: «А что это вы так расплакались? Все вам дай да подай. А почему не спросите — откуда? Из кармана я вам кирпич или блоки не достану. Да и зачем это вам? Вы же все равно ничего делать не умеете! Только бока отлеживаете». Что тут началось — трудно описать. Схватили мы инженера за руку, впихнули в машину — и ходу. Ни слова не говоря высадили его около конторы, а сами — в райком партии.
Рассказали о ЧП второму секретарю райкома партии. И услышали от него спокойный ответ:
— О положении отряда мне известно. Вся беда в том, что ПМК очень слабая. Такое же там и руководство. Так что лично меня это не удивляет. Отряду мы, конечно, поможем, но нужно время: дней пять, а может, неделя.
— Неделю студенты уже болтаются без дела. Вы предлагаете еще столько? Нет. Мы вынуждены отряд передислоцировать.
— Ну что ж, тогда снимайте его с объекта. Это ваше право.
— Не сложились у нас с ПМК–52 отношения, — говорит Хмельницкий уже в дверях кабинета. — На следующее лето студенты сюда не приедут.
— А вот здесь вы ошибаетесь, — улыбнулся секретарь. — Отряды не ваша частная собственность. Дадут вам команду — и они здесь будут. Вот так.
Лицо у Хмельницкого так покраснело, что, кажется, прикоснись — кровь брызнет. Не однажды случалось такое: упрешься лбом в бетонную стену и хоть землю грызи — ничего не сдвинешь с места. И никому не докажешь, что страдают люди не от объективных причин, а от тупых субъектов, которых неизвестно за какие заслуги усадили в руководящие кресла...»
После трудового семестра–72 судьба связала меня со стройотрядами еще на добрых 5 лет. Да и потом я не однажды возвращался к ним, как в счастливые минуты возвращаются в свою молодость. И радовался каждой встрече с руководителями областных и зональных отрядов, с которыми когда–то, добираясь к студентам, пришлось немало поколесить по большакам и проселкам. Они несли ответственность за тысячи молодых судеб, прошли такую уникальную школу руководства, которую, пожалуй, ни с чем нельзя сравнить. Но удивительное дело — лидеры стройотрядов большую карьеру в жизни так и не сделали. Однако работу свою всегда выполняли по самым высоким меркам. И мастерства, и совести...
Газетные дела привели меня в Гродно. И здесь, можно сказать случайно, я узнал, что Слава Хмельницкий вот уже 30 лет работает директором Гродненского профессионально–технического колледжа легкой промышленности.
Встретились мы, как родные братья. У Славы все та же улыбка на добром, открытом лице. И голос не изменился за десятки лет, что мы не виделись. Вот только на волосы лег нетающий иней...
— Давай поначалу посмотрим колледж, — предлагает его директор Вячеслав Иванович Хмельницкий. — А то начнем вспоминать стройотряды и обо всем забудем...
Здание далеко не юное — ему почти 40 лет. Но все сверкает чистотой. Нет обшарпанных кабинетов и аудиторий. Убогих комнат в общежитии. А с дворика хоть картину пиши. Во всем чувствуется твердая хозяйская рука. Это внешняя сторона. Но и внутренняя ничем не отличается от самых современных учебных заведений.
Колледж — это сплав учебы, науки и производства. Компьютерные классы, информационные технологии, локальные сети — дело обычное. Если не сказать — обыденное. В колледже постоянно проходят научно–практические конференции. Здесь выращивают свою элиту — преподавателей. Кстати, они могут вести занятия на английском языке. В одном из кабинетов нас ослепили улыбками... африканцы.
— В колледже обучаются 60 иностранцев: из Кении, Пакистана, Туркменистана. Зарабатываем валюту, — объясняет Вячеслав Иванович. И в глазах его я прочел ту же радость и гордость, как много лет назад, когда мы слушали сероглазую красавицу Яню, комиссара девичьего отряда «Чайка».
— Все у тебя есть, Вячеслав Иванович. А стройотряды?
— А как же! Ежегодно отправляем на стройки 50 учащихся. Наши отряды — лучшие в области. Мечтаю сформировать интернациональный стройотряд. Никогда не отрекаюсь от того, что любил и люблю.
Фото автора.
