Докладчик ПАСЕ по Беларуси намерен снова посетить Минск
Буду исправляться. До сих пор я считал Брюссель столицей Европы, о чем и писал в своих материалах. Теперь я думаю, что у французского Страсбурга даже больше оснований так называться. В Брюсселе находится Еврокомиссия, в определенном смысле правительство Европейского союза. В Страсбурге же заседает Европарламент и, что в данном контексте еще более важно, буквально через небольшой мост находится Дворец Европы, штаб–квартира Совета Европы. Именно в этом здании в 1989 году первый и последний президент СССР Михаил Горбачев впервые произнес свой знаменитый тезис о «нашем общем европейском доме». Совет Европы объединяет 47 государств (для сравнения, Евросоюз — 27). Беларусь пока не член этой организации, но она также является неотъемлемой частью Европы и ее место, конечно же, — в «общем доме». Об этом моя беседа с докладчиком Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) итальянским депутатом Андреа Ригони.
Сначала, видимо, нужно сделать уточнение. В предыдущих материалах из Страсбурга в качестве докладчика по Беларуси упоминался кипрский депутат Христос Пургуридис. Здесь нет никакой ошибки. Г–н Пургуридис является докладчиком комиссии по юридическим вопросам и правам человека. Его тенденциозная и брутальная позиция хорошо известна. А г–н Ригони — член комиссии по политическим вопросам, и его точка зрения существенно отличается...
Наличие всякого рода комиссий, комитетов, подкомитетов и т.д. и т.п. — это, можно сказать, характерная черта ПАСЕ. Уж не знаю, не отсюда ли пошло понятие «евробюрократы». Дворец Европы — это, если так можно сказать, копия ПАСЕ. Бесчисленное множество залов, кабинетов, лифтов и кафе. Возможно, это и шедевр архитектуры, но, чтобы ориентироваться в нем, нужно время. Хотя тут в порядке вещей, если сотрудник работает несколько лет и не знает, как пройти в библиотеку. Я хочу сказать, что Совет Европы — это сложный механизм, в котором нам, возможно, еще предстоит научиться хорошо ориентироваться. Точно так же как в Страсбурге, очевидно, должны лучше узнать Беларусь.
— Г–н Ригони, вы бывали в Беларуси. Считаете, что эти визиты были эффективными?
— Я дважды посещал вашу страну. Последняя поездка в октябре прошлого года была очень насыщенной. Я встретился с председателями обеих палат Парламента, министром иностранных дел, Председателем Конституционного Суда, а также представителями неправительственных организаций, профсоюзов, правозащитниками — то есть я хочу сказать, что у меня была возможность ознакомиться с различными точками зрения, составить полную картину происходящего в Беларуси. В целом я считаю, что эти встречи были весьма продуктивными, и сейчас в ПАСЕ рассматривается возможность организации нового визита. Пока это только предположение, но хорошим поводом приехать в Минск могло бы, например, стать открытие информационного пункта Совета Европы на базе Белорусского государственного университета. А одна из тем для обсуждения — это возможность моратория на применение смертной казни в Беларуси. Кстати, принципиальное согласие белорусских властей открыть пункт в БГУ уже получено. Это было бы продолжением той дискуссии, которая была начата с опубликованием в белорусской прессе моего открытого письма.
— Поделюсь своими впечатлениями. Я только приехал в Страсбург, зашел в пресс–центр Дворца Европы, сел за компьютер, открыл интернет–страницу ПАСЕ и... увидел на центральном месте новость о вашем открытом письме. Что я хочу подчеркнуть — что этот факт не остался незамеченным в Совете Европы. Как известно, в Беларуси в 1996 году прошел референдум, на котором больше 80 процентов граждан высказались против отмены смертной казни. Представители белорусских властей, на мой взгляд, справедливо говорят, что не могут не учитывать это мнение. Тем не менее количество приведенных в исполнение приговоров за последнее десятилетие было сведено до самых крайних случаев. Почему в том же докладе Христоса Пургуридиса этот прогресс не был отмечен?
— Вопрос, как вы понимаете, несколько не по адресу. Я считаю важным, что количество смертных казней в Беларуси сокращается. Это, по моему разумению, означает, что растет осознание проблемы. Тем не менее Беларусь остается единственной страной в Европе, где она применяется. Наша цель — выйти на некий законодательный акт, который бы, по крайней мере, ввел мораторий на ее применение. Я внимательно изучил белорусское законодательство на этот счет и знаю, что даже в вашей Конституции говорится, что эта мера наказания носит временный характер.
— Если предположить, что Беларусь отменила смертную казнь — а в США она существует — и ничего! — какой все-таки будет следующий шаг Совета Европы?
— Знаете, сближение — это взаимный процесс. По мере приближения Беларуси к стандартам Совета Европы откроются дополнительные возможности для диалога.
— Я объясню, почему я задал такой вопрос. Дело в том, что, общаясь с представителями белорусских властей, я заметил некоторую неудовлетворенность ответной реакцией ПАСЕ на освобождение ряда заключенных, за которых она ходатайствовала.
— Я бы не сказал, что реакции ПАСЕ не последовало. Даже в упомянутом вами докладе г–на Пургуридиса, в одной из поправок к нему приветствуется этот шаг. Но такие факты должны являться частью общей тенденции.
— Тогда не совсем понятны ваши же слова о сближении как о взаимном процессе.
— Я хочу пояснить. Есть критерии членства в организации, и ваше государство, если оно хочет в нее вступить, должно им соответствовать. Пусть это не прозвучит высокопарно, но ценностями не торгуют, они — постоянны: демократия, верховенство закона, права человека, в том числе право на жизнь, то есть отмена смертной казни, независимая судебная система, свободное выражение мнений и другое. По моему мнению, на данном этапе речь идет о том, чтобы восстановить доверие между Минском и Страсбургом, чтобы наладить стабильный диалог. Для этого, в частности, я совершаю свои визиты в Минск, в свою очередь, белорусские депутаты должны участвовать в мероприятиях ПАСЕ, на которые их приглашают...
— К слову, на нынешней сессии обсуждалось белорусское уголовное законодательство, тем не менее я здесь не видел тех, кто его разрабатывал, — кому европейские депутаты могли бы задать вопросы, кто мог бы аргументировать свою позицию. Не странно ли это?
— Это опять же вопрос несколько не ко мне, а к тому, кто готовил доклад по Беларуси. Насколько я понимаю, это сугубо вопрос процедуры и за этим не стоит какая–то тенденция. Белорусские депутаты приглашаются в Страсбург, и несколько месяцев назад они здесь были, но пока это происходит не на постоянной основе. Жизнь показывает, что в ПАСЕ усиливается стремление к диалогу с белорусскими властями. Я, разумеется, не могу сказать, как изменилось численное соотношение между депутатами, выступающими за дальнейшую изоляцию и за диалог. По моему мнению, в перспективе следующая цель — уйти от спорадических контактов и установить постоянный контакт. Нужно думать о будущем — а не о прошлом!
Страсбург.
