Уже месяц друг семьи безрезультатно пытается договориться с нами о встрече. Наловил карасей, посолил и высушил — к совместным посиделкам готов. Но у меня каждую субботу находится срочное дело: то с природоохранниками брожу по лесам, выслеживая браконьеров, то мчусь за 350 километров посмотреть, как из земли извлекают останки танка времен Великой Отечественной. Хочется все увидеть, набраться впечатлений и поделиться ими с читателями — это моя работа.
У приятеля же рыба пересыхает, пиво киснет и вообще: так жить нельзя! По его мнению, выходные — это святое, работать следует только по будням с девяти до пяти.
Сначала оправдываюсь, но скоро от нотаций зверею:
— Ромка! Ты выбрал то, что тебе больше подходит? Ну и я свое выбрала!
Приятель этот никак не мог найти достойную работу. Жаловался, что везде платят мало, — впрочем, на высокий оклад он, не будучи высококвалифицированным специалистом, рассчитывать и не мог. Как-то похвастался, что зарабатывает хорошо, но… через месяц вновь завел привычную песню о поиске.
— А с той работой что? — удивилась я.
— Да ну ее! — отмахнулся Ромка. — Как заказ срочный получили, только в двенадцать ночи отпустили, к восьми сказали снова быть… Три дня вкалывали!
— Но платят же хорошо… — не могла я взять в толк, чем он недоволен.
— Мне такой режим не подходит! — объяснил приятель. — Я утром должен сына в сад отвезти — не выходить же жене на час раньше! Вечером надо забрать, в выходные — родителям на даче помочь. Да и вообще мне уже сорок пять, я должен о своем здоровье думать.
Он отрабатывает положенные часы, шарахаясь от любых сверхурочных. И ладно бы каждому свое, но… Роман любит горевать о высоких доходах, которые ему почему-то не светят, и жаловаться на жизнь.
Помню, довелось мне присутствовать в центре занятости, когда по «горячей линии» соискателям помогали найти работу.
— Нет, вакансий швеи я пока не нахожу, — листала список сотрудница центра.
Тихонько толкаю ее под локоть: буквально в тот день видела в небольшом ателье возле дома объявление, что требуется швея…
— Мне подсказывают, есть для вас работа, — возвращается специалист к телефонной собеседнице. — Где? В Уручье. Вам не подходит? Почему? А, вы в Каменной Горке живете…
Множество людей ежедневно добираются на противоположный конец города, и хорошо, если там ходит метро. Мамина одноклассница десятилетиями из деревни ездила на работу в Минск — первой электричкой, за сто километров расстояния и два часа времени. Впрочем, почему ездила? Я не слышала, чтобы она уволилась.
Уверена, дама-швея, как и мой приятель, сетует, что «у нас ну невозможно найти работу!» Рядом с домом? Со щадящим графиком? И чтобы отпускали в поликлинику и на все детские утренники? С высоким окладом, несмотря на отсутствие нужных навыков? Ну да, наверное, невозможно… Чем-то жертвовать придется в любом случае. Подобные жалобы слушаю с известной долей скептицизма, вспоминая мудрые слова: «Кто хочет — тот работает, кто не хочет — ищет причину».
Еще одна из известных мне дам отказалась от довольно доходного, а главное, перспективного места, потому что… сотня метров пути на работу вечером плохо освещалась. Опасаясь сломать ногу, попасть под машину, стать жертвой грабителя или даже насильника, так и осталась сидеть дома. И жаловаться, что у нас очень тяжело найти работу.
nevmer@sb.by
