В перерывах между писательством Савинков то сам разъезжал в представительских авто, то взрывал их вельможных пассажиров.Острое желание арестовать Савинкова испытывали как царская Россия, так и советская власть. Уж больно дерзкими были организованные им и его соратниками-эсерами акции. Убийство министра внутренних дел Российской империи Вячеслава Плеве, великого князя Сергея Александровича и попа Гапона, кровавый теракт в приемной премьера Петра Столыпина (27 погибших), покушение на московского губернатора.
Не успокоился писатель-террорист и после Октябрьской революции. Он принимал участие в походе на Петроград вместе с генералом Красновым, создавал Добровольческую армию на Дону. В 1920-м, прибыв в Польшу, Савинков помогал формировать отряды Булак-Балаховича, лично принимал участие в нескольких рейдах по Полесью. Более того, он создал на территории Польши «Народный союз защиты Родины и Свободы», тайные организации которого проросли в БССР.
Вообще, наша земля сыграла немалую роль в судьбе Бориса Савинкова. Во-первых, метко стрелять, конструировать бомбы и координировать свои планы террористы-эсеры учились в лагере, организованном ими в Комаровском лесу — ныне это минский парк Челюскинцев. Во-вторых, кровавые похождения неуловимого террориста были прекращены опять-таки в Минске. Сделать это удалось в результате уникальнейшей операции, получившей название «Синдикат-2», или «Трест».
Этому предшествовала долгая и практически филигранная оперативная и интеллектуальная работа советской контрразведки. В течение двух лет через подставных эмиссаров чекисты убеждали Бориса Савинкова в том, что на территории СССР существует могущественная подпольная антисоветская организация. В Минске, Москве и других городах для посланников скрывавшегося Савинкова виртуозно инсценировались заседания «заговорщиков», обещавшие террористу-романтику триумфальную встречу на родине.
И осторожный Савинков, не уловив фальши, клюнул на столь грандиозную аферу. Летней ночью 1924 года его группа нелегально перешла польско-советскую границу на участке между Заславлем и Радошковичами и была встречена «сочувствующим командиром погранзаставы» — а на самом деле ответственным сотрудником ГПУ. Финал случился на «явочной квартире» в доме № 33 по Советской (а до того Захарьевской) улице — на современной площади Независимости. Причем роль хозяина квартиры сыграл Филипп Медведь — будущий председатель ГПУ БССР.
Любопытно, что детали операции «Синдикат-2» — и прежде всего имена исполнителей — в советское время были значительно искажены. Сам я про задержание знаменитого террориста узнал еще в детстве, в середине 1980-х, однако в совершенно иной интерпретации. В то время на прилавках наших книжных магазинов лежала повесть «Последняя явка», написанная белорусским писателем Владимиром Меховым. Ее основная фабула — оперативная игра ГПУ по задержанию в Минске террориста с мировым именем Виктора Борисовича Смоляна (псевдоним Рокшин), в котором явственно угадывался реальный Борис Викторович Савинков, подписывавшийся Ропшиным. Из повести следует, что одурачил Рокшина и арестовал, приведя в свою собственную квартиру, заместитель полномочного представителя управления ГПУ по Западному краю Иосиф Опанский. Рецензентом книги выступил ни много ни мало заведующий сектором Института истории партии при ЦК КПБ, что в те времена говорило о многом. Сам Владимир Мехов предварил описание служебного подвига Опанского небольшой ремаркой: «Сразу должен оговориться: в жизни эпизод этот выглядел, наверное, не совсем так, как здесь рассказано... Вообще во всем, что рассказывали мне про Опанского, быль переплеталась с легендой, правда — с удивительным вымыслом».
Тонкая психологияК сожалению, причины «удивительного вымысла» отнюдь не удивительны. Вскоре после операции «Трест» Филипп Медведь возглавил ГПУ БССР, а после был арестован по делу об убийстве Кирова. Его сослали на Колыму и в ноябре 1937-го расстреляли. В результате для официальной историографии потребовалась корректировка некоторых деталей «Синдиката-2»: лавры главного героя перешли к его заместителю Иосифу Опанскому. Впрочем, спустя три года погиб и он в железнодорожной катастрофе дрезины в районе нынешней улицы Лынькова.
Заключительная фаза операции «Синдикат-2» — выманивание Бориса Савинкова в СССР — разрабатывалась чекистами с тонким проникновением в его психологию. Эсеру-террористу дали понять, что его отказ приехать в Минск может быть воспринят как проявление трусости. В ГПУ прекрасно понимали, что для тщеславного Савинкова оказаться в положении труса было равносильно политической смерти. Уловка чекистов сработала.
Операция же «Синдикат-2» стала поистине легендарной, прочно утвердившись не только в художественной литературе, но и в специализированных пособиях. Она оказалась ювелирно сработанной от начала и до конца: даже после громкого ареста Бориса Савинкова никаких следов ГПУ в его окружении обнаружено не было. Эмигранты долго и упорно искали провокатора, сам же террорист был отправлен на Лубянку, а 29 августа 1924 года приговорен к высшей мере наказания. Учитывая чистосердечное раскаяние, расстрел ему был заменен 10 годами тюрьмы. При этом даже заключение Савинкова было удивительным: он выезжал с охраной в парк Сокольники на прогулки, бывал в ресторанах, занимался литературной деятельностью. Вечером 7 мая 1925 года «террорист № 1» выбросился из окна пятого этажа главного здания ГПУ на Лубянке. Но это уже совсем другая история.
Первый Дом СоветовИз романа В. Ропшина (Б. Савинкова) «Конь бледный»
«Явочная квартира», в которой был арестован Борис Савинков, находилась в Первом Доме Советов — бывшем доме Эммануила Абрампольского, директора одного из минских банков, построенном в 1912 году по проекту минского архитектора Станислава Гайдукевича. Семь комнат первого этажа этого дома снимала княгиня Мария Магдалена Радзивилл, известная меценатка белорусского движения. В 1919—1931 годах в этом доме проживал государственный деятель БССР Адам Славинский, в 1941—1942 годах в аптеке на первом этаже действовала конспиративная квартира подпольной комсомольской группы. Ныне в этом здании размещено Управление капитального строительства (УКС) Мингорисполкома.
«Сегодня я видел генерал-губернатора. Он высокий благообразный старик, в очках, с подстриженными усами. Глядя на его спокойное лицо, никто не скажет, что на его совести тысячи жертв. Я шел через Кремль… У подъезда дворца карета. Я сразу узнал ее: черные кони, желтые спицы колес. Я пересек площадь и пошел к дворцу. В это время дверь распахнулась, часовой стукнул ружьем, городовой отдал честь. С мраморной белой лестницы медленно спускался генерал-губернатор. Я прирос к мостовой. Я, не отрываясь, смотрел на него. Он поднял голову и взглянул на меня. Я снял шляпу. Я низко опустил ее перед ним. Он улыбнулся и приложил руку к фуражке. Он поклонился мне. В эту минуту я ненавидел его… Я чуть не плакал: мне было жаль, что он еще жив».
osipov@sb.by
