26 октября 1943–го. В дом жителя деревни Летяги Пропойского (ныне — Славгородского) района Павла Емельянова зашли несколько красноармейцев. Один из них — молодой паренек — с ходу сел писать родным: «...День и ночь не стихает канонада. Наша армия форсирует Проню. Возможно, завтра переберусь на правый берег реки. ...Гоним проклятого немца... Закончится война, вернусь домой, заживем новой радостной жизнью»... Боевая тревога, бойцы сорвались с места, а недописанное письмо так и осталось в хате Емельяновых. В тот же день они узнали: автор этих строк погиб. Позже его похоронили в деревне. А меньше чем через месяц, в ноябре 43–го, Пропойск и район освободили от немцев. Десятки лет Емельяновы и местные краеведы пытались установить имя того солдата. И однажды сюда приехали из Запорожья родители рядового 407–го стрелкового полка Александра Мосола, навсегда оставшегося 19–летним. Вот и в нынешнем ноябре на Славгородчину, отмечающую 70–летие освобождения, съедутся воевавшие здесь фронтовики. Увы, их осталось немного... Соберутся родные тех, кто обрел последний приют на кровавых берегах Прони и Сожа...
Даты, написанные кровью
Сколько их — солдат, командиров, партизан — полегло в годы Великой Отечественной на этих берегах, до сих пор доподлинно не известно. Не сотни — тысячи... Славгород — единственный райцентр на Могилевщине, где нет музея. Историю города и района по крупицам собирают энтузиасты–краеведы. Они и назвали мне самые значимые даты в его военной биографии.
...Июль 41–го. Немцы пытаются занять Пропойск. В память о кровопролитных боях впоследствии они выпустили памятную медаль. А тогда жгли деревни, забрасывали население листовками: «Красноармейцы–колхозники! Зачем защищать правительство, которое отнимает у вас последний хлеб... Бейте своих политруков, командиров, которые вам врут, будто мы пленных расстреливаем. Спасайтесь и переходите к нам. Мы вас накормим и хорошо примем!»
Могилевский историк Николай Борисенко, исследовавший рубежи Прони и Сожа, написавший книгу о том, что творилось здесь в 41–м, рассказывает:
— Самое главное событие произошло у деревни Александровка–2. В июле–августе здесь пропало без вести, погибло множество наших бойцов и командиров 42–й, 137–й, 132–й, 160–й стрелковых дивизий, других подразделений. Местные жители вспоминали: весь берег был усеян телами. Когда от трупного запаха уже было невозможно дышать, немцы разрешили прикопать погибших в воронках от мин, окопах.
После войны у деревень Александровка–1 и Александровка–2 установили памятники на могилах воинов 497–го гаубичного и 771–го стрелкового полков 137–й стрелковой дивизии. Но сотни солдат так и остались безымянными...
Живой щит
Еще один кровавый рубеж — берег Прони у деревни Красная Слобода. Осенью 1943–го наши солдаты, обессиленные, под обстрелом вражеской авиации пытались форсировать реку. Славгородский краевед, заместитель командира местного поискового отряда «Наследие» Александр Халеев, он же инициатор создания одноименного виртуального музея, ведет меня по берегу Прони:
— Вот он, брод. Единственное место, где наши могли перейти реку. И Болдин — командующий 50–й армией — обратился к командующему Белорусским фронтом Рокоссовскому: разрешите передислоцироваться, попробовать форсировать Проню. Рокоссовский дал добро... Мой дядя — Николай Андреенко, в ту пору боец 269–й Рогачевской стрелковой дивизии, участвовавшей в освобождении Славгородчины, так вспоминал те страшные дни: мы появились на Проне спустя несколько дней после Болдина. Изрытая взрывами земля, кровь, сотни трупов... В день прорыва к Болдину присоединились партизаны. Их называли чернорубашечниками. Не успели переодеться — шли в бой кто в чем был: в телогрейках, фуфайках, куртках... На запорошенном первым снегом поле они были прекрасными мишенями. Живой щит, по которому палили фрицы...
В боях за плацдарм почти все партизанское пополнение погибло. А с ними — 1.096 бойцов и командиров. Известны фамилии лишь 604 из них. Они выбиты на обелиске на возвышенности неподалеку от реки.
Запомним эти имена
Среди освобождавших Славгородчину — два Героя Советского Союза, два уроженца Саратовской области — Вячеслав Чемодуров и Петр Пономарев. Чемодуров отличился в боях на Соже в октябре 43–го. Сержант–пулеметчик за один день уничтожил около 300 немецких солдат и офицеров. Перед его позицией были горы трупов. Дважды раненный, наскоро перевязав раны, он продолжал бой... Вячеслава Ивановича не стало в 1957–м. Его земляк, рядовой Петр Пономарев, наводчик орудия, был удостоен высокого звания посмертно:
— 26 октября 1943 года. Деревня Рабовичи. Противник предпринял девять контратак против наступавшего 334–го гвардейского полка 120–й гвардейской стрелковой дивизии. Главный удар пришелся в направлении противотанковой пушки Пономарева. В разгар боя в живых остался он один. А на него, раненого, истекающего кровью, медленно шли немецкие танки. Превозмогая боль, он поджег еще один танк и продолжал стрелять по пехоте.
Так его и нашли — засыпанного землей, с крепко зажатым в руках автоматом в нескольких метрах от орудия, к которому так и не пробились враги. Было парню всего 19 лет...
Александр Халеев помнит и имена земляков, внесших вклад в освобождение:
— Осенью 43–го житель Рудни Ничипор Коршиков пошел в лес по дрова и наткнулся на красноармейцев с рацией. Поначалу обрадовался — свои. Но вскоре понял — переодетые немцы. О лазутчиках сообщил своим. Врагов взяли в плен.
Коршикова нет в живых. Но остались еще в районе ветераны. Феликсу Владимировичу Шкирманкову уже 87 лет. На войну он ушел 15–летним мальчишкой. Был трижды ранен. В родной сердцу Пропойск попал 26 ноября 43–го, на следующий день после освобождения города:
— Меня, разведчика, тяжело ранило в ногу. Потерял сознание. Спасибо однополчанам, вынесли с поля боя. Самолетом отправили в Москву. Ногу хотели ампутировать, не дал. Несколько месяцев валялся в госпитале. Полегчало, отправился к своим. По дороге завернул в Пропойск, где в ту пору жил мой дед. И не узнал город. Прежде уютный и тихий, он был похож на огромное пепелище. Догорающие деревянные дома, едкий дым, черным пеплом посыпающий многочисленные сады... Своего деда — Игната Лагутенка — я разыскал с трудом. В землянке, которую он себе вырыл. В ту пору в землянках жило большинство жителей Пропойска...
Шкирманков, награжденный орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, медалью «За отвагу», в город, где остались отец и мать, вернулся в 70–е годы (до этого он, геолог, работал на Колыме, Дальнем Востоке). И город этот назывался уже не Пропойском. За мужество и стойкость местных жителей в борьбе с фашистами Президиум Верховного Совета СССР Указом от 23 мая 1945 года переименовал его в Славгород.
Праздничные мероприятия в честь 70–летия освобождения города и района начнутся на Славгородчине 23 ноября. Сегодня тут реставрируют памятные знаки на местах воинской славы, вскоре установят новый — боевую пушку Д–44. В праздник в городском парке, где находится братская могила, торжественно перезахоронят останки неизвестного солдата, найденные на территории района...
Годы идут, все меньше ветеранов, свидетелей тех грозных событий. Так важно сохранить для потомков их бесценные воспоминания. И в Славгороде появится музей. Торжественное открытие приурочат к юбилею освобождения.
Справка «СБ»
На территории района — 109 воинских захоронений, в которых покоится прах 4.760 воинов. Большинство из них погибли осенью 1943–го...
Фото автора и предоставлено Николаем Борисенко.
Советская Белоруссия №210 (24347). Среда, 6 ноября 2013 года.
