В начале ХХ века Россия стояла перед глобальной проблемой: не могла развиваться без коренных преобразований. В условиях жесточайшей империалистической конкуренции ей грозило превращение во второразрядное государство. Экономическая политика царского правительства открывала российский рынок иностранцам, страна превращалась в колонию Запада, в его сырьевой придаток. По задолженности она была первой державой в мире. Сельское хозяйство полностью расстроено. Тяжелые условия жизни, недоедание населения и его возрастающая слабосильность и болезненность, не говоря уже о страшном недовольстве народа условиями жизни.
Скажем прямо: к Октябрьской революции нынешняя территория Республики Беларусь пришла в состоянии экономического, политического и духовного упадка. Не ясно ли, что в целом Россия была беременна революцией? О ее неизбежности говорили великие подвижники и святые: праведный Иоанн Кронштадтский и преподобные оптинские старцы, царские министры и генералы, либерал Милюков и черносотенец Пуришкевич и, конечно, Лев Толстой. Митрополит Вениамин писал: «Революцию сделали свои, русские люди, начиная с русских декабристов». Обострение социальных противоречий, серия неурожайных лет, возмущение благоденствием жулья, поражение в Русско-японской войне, события 1905 года, бедствия Первой мировой — разве этого мало для революции?
Пора, отказавшись от старых догм и новых мифов о преждевременности Октября, понять следующее. Первое. Социалистический проект Ленина представлял собой не план «осчастливнивания» россиян, а программу практического выхода из кризиса буржуазно-помещичьего строя, из войны и разрухи, из тупика, в котором оказалась страна в 1917 году. Второе. Октябрьская революция представляет собой отличный от западноевропейского вариант пути к современной индустриальной цивилизации.
Октябрьская революция не только не преждевременна, но, как и все великие революции в мировой истории, случилась тогда, когда пришел ее черед. Не позже и не раньше. Народ выстрадал Октябрь, пройдя через тернии двух буржуазно-демократических революций.
Либеральные публицисты, как и либеральные историки, относятся к Октябрьской революции крайне отрицательно, говоря о ее страшной цене. Извините, господа, а во сколько Франции обошлась ее революция? Если взять период с 1789 по 1815 год, то ее ценой были террор, гражданская война, дезорганизация хозяйственной жизни, голод, а затем и Наполеоновские войны. Тем не менее называют ее Великой, очень много давшей Франции и всему миру.
Что касается цены революции, то ее в долларах измерить невозможно. Как сказал один великий, революции — локомотивы истории. Без них не бывает социального прогресса.
Приближается очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Давайте посмотрим, как встречали вековой юбилей Великой французской революции.
Год 1889-й. Во Франции снова установлено республиканское правление — Третья республика (1875—1940). С 1879-го ее гимном опять стала «Марсельеза», а через год 14 июля, День падения Бастилии, объявлен всенародным праздником. Несмотря на всю злобную клевету, которая лилась на революцию в течение 100 лет, французы чтили завоевания своей Великой революции.
Столетию революции была посвящена Всемирная промышленная выставка 1889 года в Париже. Именно поэтому ее бойкотировали монархические страны Европы, в том числе Россия. А центром этой выставки была Эйфелева башня — самое высокое тогда сооружение в мире. Интересно, что подобное сооружение — Останкинская телебашня, тоже самая высокая на тот момент в мире, — построено в Москве в 1967-м к 50-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Нет в истории сослагательного наклонения — есть действо, которое свершилось. В его всемирно-исторические последствия вдаваться не будем.
Хотя и сторонники, и противники Октября согласны с тем, что рухнули, казалось бы, незыблемые империи. Я о том, что события Октября запустили тот процесс, который сначала привел к трансформации Северо-Западного края Российской империи в Белорусскую Советскую Социалистическую Республику, а спустя еще несколько десятилетий — в суверенную и независимую Республику Беларусь.
Нашу с вами Беларусь.
Горжусь, что мы, белорусы, одни из немногих, если не единственные на постсоветском пространства, не стали стрелять в общее прошлое из револьвера и не получили в ответ выстрел авроровской пушки. Это я про то, что не стали крушить и поганить краской памятники тем вождям, не стали переименовывать улицы, заводы, носящие их имена. Что День Октябрьской революции у нас государственный праздник. И это правильно, это уважительно по отношению к тем, кто навеки предан идеям коммунизма, для кого имя Ленина по-прежнему дорого и свято.
Владимир ЕГОРЫЧЕВ, кандидат исторических наук.
